— Но здесь он как-то крупнее, чем в жизни.

— Так оно и было задумано.

Пренебрежительно махнув рукой, Ребекка прошла по галерее дальше. Невилл остался у портрета Бальдемара, пристально рассматривая его близорукими глазами. Почему-то сильнее всего его заинтересовал охотничий пес барона по кличке Старый Ворчун.

— А когда это было написано? — спросил он. — И как звать художника?

— Несколько месяцев назад. А художника зовут Кедар.

— А собака все еще в замке?

— Старый Ворчун? Да, конечно.

— Давайте посмотрим на него!

— Только не сейчас. Сейчас их кормят, и вся псарня взбунтуется. А почему такой интерес?

— Да нипочему. Просто я люблю собак, — пожал плечами Невилл.

Они прошли дальше.

— А вот это один из моих любимцев, — указала Ребекка. — Мой прадед барон Дервард.

И она поведала Невиллу о том, как горемыка барон искал золото под дикой сливой. К концу ее рассказа они оба хохотали во весь голос.

— Но вы ничуть не похожи на большинство из них, — отметил под конец Невилл, и видно было, что это его удивляет.

— Да и вы не совсем заурядная личность, — ответила Ребекка. — Ваш дар…

— Никому не нужен! — с внезапной яростью выкрикнул музыкант.

— Нет!

— Никто не слушает меня — даже мои собратья музыканты.

Он бросил это сердито и презрительно.

— Но я-то вас слушала!

Пару мгновений они простояли без слов, уставившись друг на друга. Они почувствовали, что между ними возникла некая связь, хотя барьер отчуждения был еще высок и непреодолим.

— Хотите посмотреть еще что-нибудь? — тихим голосом поинтересовалась она.

Он кивнул, и они пошли дальше.

— А вот один из самых древних, — показала Ребекка. — Его зовут Каделль.

— Вид у него злодейский, — заметил Невилл.

— Точно схвачено. К тому же он вроде бы внешне не был похож на своего отца и по этому поводу ходили самые некрасивые слухи. Но мы не должны рассказывать гостям таких историй.

— Каван, — прочитал вслух Невилл. — А на какой слог ударение? На второй?

Он произнес это почему-то задрожавшим голосом, указав на подпись художника.

— На второй, — подтвердила Ребекка.

И тут ее будто громом поразило. Музыка Невилла была исполнена истинного волшебства — точь-в-точь как та, другая, картина Кавана. И может быть, юноша сможет ей что-нибудь объяснить.

— У меня есть еще одна его картина, — не без опаски начала она. — И она меняется.

Он сделал круглые глаза.

— Правда?

— Я покажу… — начала, было, она, но тут же умолкла, потому что дверь, ведущая в галерею из парадного зала, со скрипом открылась. В галерею вбежал Рэдд и первым делом посмотрел наверх, на балкон.

— Ты там, Ребекка? — крикнул он сердитым и встревоженным голосом. — Кто это там с тобою?

— Мне необходимо увидеть эту картину, — как будто ничуть не обеспокоенный появлением постороннего, шепнул Невилл. — Пойди и принеси ее.

— Но как… — начала Ребекка.

Но Рэдд уже поднимался по лестнице на балкон.

— О нем позабочусь я сам, — сказал юноша. — Где мы встретимся?

— У меня, — шепнула она. — Там нам никто не помешает.

И девушка торопливо объяснила ему, как попасть в ее покои.

— Отлично.