Вода неслышно скользнула в пиршественный зал дворца. Она уже наполовину поглотила зеленую плиту перед входом, добралась до слов Я — Симмурад и теперь нежно целовала их.

Вот вода скрыла пол, охватив изящные лодыжки бессмертных женщин, безобразные ступни мудрецов и сапоги воинов, но никто из них не шелохнулся. Никто не двинулся с места и тогда, когда море, осмелев, поднялось по их ногам выше, лаская застывшие тела. Скованные чарами, бессмертные не ощущали прикосновения моря, но все видели и понимали. Вот вода поднялась до их подбородков, но несчастные не противились и не задыхались. Глаза их напоминали гладкие камни на берегу. Уязвимые, как обычные люди, они утонули, но благодаря приобретенному бессмертию оставались живы. Однако теперь их жизни были не нужны им.

Бессмертных моментально облепили мельчайшие морские создания, зодчие моря. Обычно у них уходили годы на возведение прекрасных сооружений из белого коралла, но по зову Зайрека здесь собрались лучшие подводные строители. Со знанием дела принялись они за работу. Вскоре каждый бессмертный получил персональную тюрьму из белого коралла.

Зайрек лишь ускорил окаменение, которое он заметил в жителях Симмурада, увидев их впервые. Тогда они были восковыми куклами, а теперь стали коралловыми статуями. Они никогда не умрут, но все же Смерть может праздновать победу. Немного погодя вода достигла потолка зала, и рыбы стали сновать туда-сюда через разбитые вихрем окна. Однако море еще не добралось до самых высоких башен города. Теперь оно уже не было бурным, оно стало тихим и ласковым, оно целовало свои жертвы перед тем, как их поглотить.

Кассафех заметила это, так как море, крадучись взбиравшееся по лестнице, казалось, что-то тихо напевало, словно пытаясь успокоить и заворожить ее.

— Мы погибли, — мрачно проговорила Кассафех.

— Это-то мне и непонятно, — уныло согласился Йолсиппа. — Ведь мы не можем утонуть, однако, судя по всему, — так оно и случится. И хотя жизнь в этом городе порядком надоела мне, я вовсе не желаю очутиться под водой. Как бы то ни было, прошу тебя, не добавляй в этот поток еще и свои слезы.

— А ты не указывай мне, — огрызнулась Кассафех. — Ты слишком глуп, чтобы спасти нас, а я… меня не учили ничему полезному. Я не могу ничего придумать. — Кассафех стояла на верхней площадке лестницы у дверей в башню. Двумя-тремя ступеньками ниже была вода, а над головой — равнодушное небо. — И от вас тоже не дождешься никакой помощи, — обвиняюще бросила небесам Кассафех.

И тут она увидела чайку с белыми крыльями, кружившую в воздухе.

Наступление моря на берег вспугнуло птицу. В перевернутом мире захлестывающего горы потопа птица вдруг ощутила нечто сверхъестественное, манившее ее в ночь. Кроме того, ее привлекали радужные рыбы, мелькающие среди волн. Внезапно она почувствовала притяжение еще одной силы.

Кассафех устремила на чайку пристальный взгляд и чарами эшв, которым обучил ее Симму, поманила птицу. Но, схватив чайку за оперенные бока и глядя в ее злобные глаза, Кассафех подумала: «И что теперь?» Ее безмолвная мольба проникла в мозг чайки, но женщина не знала, куда послать за помощью и кто сможет понять послание, переданное хриплым криком птицы? Чайка, придя в себя и видя, что Кассафех колеблется, полоснула клювом по руке женщины и рванулась ввысь. Но на ее перьях, словно написанная светящейся краской, заискрилась мольба о спасении, понятная тому, кто умеет читать такие письмена.

Кассафех не знала о поцелуе небесного духа, зачавшего ее. Рассерженная чайка, поднимавшаяся вверх, тоже не знала об этом. А странствующим духам Подверхнего Мира люди казались чем-то вроде ходячих глиняных кукол, которые лишь в очень редких случаях могли их заинтересовать.

Несколько этих небесных созданий купались в озерах лунного света на одной из эфирных равнин, невидимых человеческому глазу, когда вдруг среди них появилась чайка.