Присутствие этого человека все усложняло. В течение многих лет она очень гордилась тем, что ведет себя, как и подобает монарху, и в глубине души желает своему государству только хорошего.

Это помогало ей сохранять удивительную дальновидность и твердость воли.

А теперь она позволила чувствам захлестнуть себя. Она превращалась в ту чувственную, впечатлительную юную женщину, какой когда-то была. Харах был подходящим, но очень скучным принцем-консортом. Сравнивать его с Гассемом все равно что сравнивать свечу с вулканом.

Но почему она вообще должна их сравнивать? Гассем здесь не для того, чтобы она его соблазнила. Она его даже не приглашала — он сам решил приехать сюда, вверив себя ее чести.

После часа весьма натянутого общения — и управляющий подал Шаззад сдержанный знак, означающий, что торжественный обед готов.

— Похоже, можно идти обедать, Гассем, — сказала она. — Боюсь, у нас нет ни молока, ни крови кагга.

— Я перестал это любить много лет назад, — заверил он ее.

Они прошли в большой банкетный зал, и скоро все уже с жадностью поглощали пищу. Учитывая время и ситуацию, ничего экзотического на стол не ставили, но простая еда имелась в изобилии, и винные погреба в особняке были полны. Общество диву давалось, глядя, как умеренно едят шессины. Они откусывали мясо или фрукты небольшими кусочками, а вино сильно разбавляли водой.

— Моим людям кажется, что твои спутники боятся яда, — сказала Шаззад.

— Они всегда так едят, — ответил Гассем. — А что касается вина — я посоветовал им быть поосторожней. В любом случае, они предпочитают наш гойл.

— Ты не привез с собой женщин-воинов, — заметила Шаззад. — Я никогда их не видела.

— Я обзавелся ими после нашей последней встречи. Нет, боюсь, они не очень годятся для такого посольства. Увидев их, твои люди утратили бы аппетит. Они дикие, и хотя в своем роде красивы, им не хватает природного достоинства моих соплеменников.

— Если ты не уйдешь из моей страны, — сказала Шаззад, вновь возвращаясь к разговору, — а я не отдам тебе Лерису, то что нам остается?

— Есть и другие пути. Мы монархи, у нас есть войска, мир велик. Мы найдем, чем заняться, не разрывая при этом друг друга на куски. Ты никогда не думала о союзе?

— Ты хочешь сказать, против Гейла?

Он покачал головой.

— Гейл — это еще одна часть моей юности, от которой я страшно устал. Эта так называемая вражда между нами куда сильнее с его стороны, чем с моей. Я не домогаюсь его пыльных равнин или его кочующих племен. Я бы не вступал с ним в сражение и в прошлый раз, если бы он не напал на меня без предупреждения.

— Ты домогаешься его стальной шахты, — подчеркнула Шаззад.

Он пожал плечами.

— А кто бы действовал иначе? Я бы попытался отобрать ее у него, или у Мецпы, или у тебя, или у короля Чивы, если бы такой король до сих пор существовал. Это величайшее сокровище мира и предмет зависти всех и каждого.

— Тогда какой смысл в нашем союзе? Может, пойдем сражаться с Мецпой?

— Возможно, со временем. Можно было бы обуздать их честолюбие. Но я думаю о другом враге. Твои верфи — самые большие на всем материке. Могут твои корабельные плотники построить суда, сравнимые с чужеземными?

— Могут, — протянула она, поняв, к чему он клонит.