Пришло Рождество. На этот раз, к моему великому счастью, после долгого отсутствия вместе с нами на празднике была Елизавета. Филип проявлял к ней заметный интерес. Я обратила внимание, что он все время следит за ней взглядом.

Наверное, он все еще не доверяет ей, говорила я себе.

И тут же волна нежности к мужу накатывала на меня – как он внимателен ко мне, как быстро я зачала, а значит, мы можем иметь много детей…

Временами я вынуждена была лежать в постели, так как беременность проходила нелегко. И однажды я сказала Филипу:

– Пока ребенок не родится, пусть Елизавета исполняет функции наследницы престола со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

Филип согласился. Он был с ней чрезвычайно любезен, часто садился рядом и подолгу беседовал.

Мне было приятно, что между ними установились дружеские отношения, правда, когда Елизавета пыталась кокетничать с моим мужем, я ощущала уколы ревности и боялась, что Филипа это может шокировать, ведь это не какой-то там Сеймур. Однако Филип не подавал виду, принимая ее кокетство как должное.

Я как-то заметила ему, что, по-видимому, Елизавета его очень интересует. На что он ответил:

– Ее нельзя игнорировать, учитывая, что ее место – ближайшее к трону.

– Она, кажется, рада будущему ребенку, – сказала я, – хотя это и разбивает все ее надежды.

– Со временем она поймет, что на все воля Божия.

– Да. Нам всем стоит всегда об этом помнить.

Я прикрыла его руку своей, но не ощутила ответного тепла, – уж таков был его испанский характер, не позволявший проявлять нежность и ласку.

– Филип, – спросила я неуверенно, – как ты думаешь, мы правильно поступили, поставив Елизавету в положение фактической наследницы?

– Пусть так будет до рождения ребенка.

– Я тоже так думаю. Но она должна сидеть за моим столом, принимать те же почести… Это, по-твоему, тоже правильно?

– Думаю, да.

– Я рада, что скоро она сможет познакомиться с Эммануэлем Филибертом.

Филип угрюмо кивнул.

Как только придворные увидели, что я обращаюсь с Елизаветой как с фактической наследницей, сразу вокруг нее засуетились поклонники. Филип с нескрываемым любопытством следил за ее успехом у мужчин. Если бы я не так хорошо его знала, то могла бы даже подумать, что она интересует его как женщина.

Елизавета же вновь была сама собой. Мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-то столь молниеносно приходил в себя после болезни или страха смерти. Она, казалось, начисто выбросила из головы все недавние горести и беды.

Приехал Эммануэль Филиберт и стал за ней ухаживать. Она же, принимая его ухаживания, сразу объявила, что замуж не собирается. Меня это взбесило. Она отлично знала о наших планах относительно этого брака, но притворялась, будто ее это не касается.

Я послала за ней, чтобы поговорить с глазу на глаз.

– Ты ведешь себя глупо, – сказала я, – принц – хороший человек, и твое счастье, если он согласится жениться на тебе.

– Дорогая сестра, – ответила Елизавета, – я испытываю отвращение к замужеству и хочу остаться девственницей.

– Что? На всю жизнь?

– Может быть… По крайней мере, сейчас я так думаю.

– Ты просто дура!

Она по-монашески воздела очи к небу, всем своим видом показывая, что согласна со мной, но сделать ничего не может. Однако губы ее были упрямо сжаты.

Позже я решила поговорить об этом с Филипом.

КОРОЛЕВА УМЕРЛА – ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЕВА!

Я испила полную чашу горя и унижения. Ждать ребенка, которого не было! Страшно было представить себе, что судачат сейчас обо мне мои подданные на улицах, дома, в пивных…

Филип же если и был разочарован, то не показывал виду.