— Слишком поздно! Эльзы больше нет.

— Слишком поздно для мести? — внезапно спокойно спросил Йохан, и от этих слов Карл сжался с изумлением на лице.

— Для мести?

От этого слова ему стало жутко, и он опять задрожал. Потом бросил испуганный взгляд в окружающую темноту и прошептал:

— Да ты просто безумец...

Йохан вытащил пистолет.

— Хорошо, я безумец. Но... Карл, если бы это была твоя жена... — он замолчал, потому что губы свела судорога, а когда смог продолжать, то голос его звучал холодно и непреклонно. — Послушай меня! Я собираюсь заставить любого — бога, человека или дьявола — ответить за эти преступления! — Он бросил взгляд в черный зев опустошенной могилы. — Возвращайся домой, Карл. Теперь ты не сможешь мне помочь.

Тот открыл было рот, но слова застряли у него в горле. Он бросил взгляд за плечо Йохана, и в них появился панический страх. С придушенным криком Карл повернулся и бросился бежать, его шаги громко звучали в холодной, пустой тишине.

Йохан быстро повернулся. Сначала он ничего не увидел при слабом свете звезд. Затем вдалеке заметил слабое движение среди могил, где на небольшом пригорке в полном одиночестве стоял древний склеп.

Вдовец какое-то время ждал, затаив дыхание, но больше не уловил ни единого движения.

Шаги Карла смолкли в отдалении, наступила полная тишина. Йохан нерешительно крутил в руках пистолет. Затем сунул его обратно под рубашку и торопливо пошел между могилами к склепу, тусклому и зловещему в свете звезд. Тот был невероятно стар и порос толстым ковром лишайника. Над дверью была высечена надпись, совершенно неразборчивая кроме одного непонятного слова: maranatha. Йохан не остановился рассмотреть ее получше, так как увидел, что большая каменная дверь открыта. С холодным гневом, разраставшимся в груди, вдовец перешагнул порог и быстро окинул склеп взглядом.

Тот был пуст. Он увидел лишь голые гранитные стены, но в дальней стене виднелась полуоткрытая дверь из проржавевшего металла. Йохан протиснулся в нее, высоко подняв фонарь.

Он оказался в пустом проходе со стенами из больших каменных плит, спускавшемся куда-то вниз. Откуда-то доносился слабый шепчущий звук, словно журчание ручейка среди камней. Йохан осторожно двинулся вперед. Проход извивался в скале, но продолжал круто спускаться, по сторонам дважды попались черные входы в туннели. Слабый шепот становился все громче. Он уже различал человеческие голоса, но его озадачивало странное рычание и писк, которое можно было услышать в волчьем логове и крысином гнезде одновременно.

Холодный здравый смысл стал возвращаться к Йохану, его стали одолевать нехорошие предчувствия, но мысль об опустошенный могиле Эльзы заставила двигаться дальше. Он прикрутил фитиль, чтобы фонарь светил совсем слабо, и дальше двигался почти в полной темноте, нащупывая ногой дорогу и напрягая слух, чтобы различить хоть какие-то понятные слова. Внезапно непонятное перешептывание перекрыл другой голос.

Он был резкий и звучал, как из бочки, словно шел из какого-то далекого подземелья.

— ...ушел уже давно.

Волна страха прокатилась в груди Йохана, и он отчаянно вцепился в мысли об Эльзе и мести. Борясь с ужасом, он двинулся вперед. И, словно по сигналу, наступила полная тишина.

В этой тишине Йохан уловил чуть слышный шепот:

— ...вернется. И принесет нам еду.

Сзади раздался шелест, становясь все громче. В темноте ничего не было видно, но Йохан припал к стене. Шелест пронесся мимо, на мгновение ужасное зловоние ударило в нос. В темноте он ничего не мог разглядеть, просто на миг ему стало нехорошо. Йохан прислонился к стене, благодарный ей за поддержку, и снова услышал шепот и голоса, н на этот раз наполненные жутким разочарованием.

Потом раздался новый голос, тихий, безэмоциональный голос с ужасным кошачьим мурлыканьем:

— Я не смогла найти никакой еды, предки мои.