Наемники, среди которых попадались как жители Гролсача, так и уроженцы иных земель, были бедняками в самом прямом смысле этого слова. У мертвецов зачастую даже не было при себе оружия. Они, видимо, рассчитывали вооружиться, отобрав его у своих жертв.
Ничего необычного. В Гролсаче бедняки, охотно обращавшиеся в грабителей и убийц, множились с тем же постоянством, с каким в Ормьендене произрастал виноград, а в Коннеке сочиняли песни и стихи, ткали чудесные гобелены и рисовали картины.
Под предводительством Черного Адольфа гролсачские наемники в прошлый раз вторглись в Коннек вместе с арнгендцами и погибли во множестве во время резни у Черной горы. За два года до того тысячи гролсачских вояк, и снова под предводительством арнгендцев, пали в сражении при Тамзе, когда король Арнгенда пытался предъявить свои сомнительные права на Трамейн.
Брат Свечка подошел к Броку Рольту, двум его братьям Буту и Турму и сестре Сочии. Брок и Бут были погружены в раздумья, Турму явно было не по себе, а вот Сочия прямо-таки лучилась кровожадностью. Она желала насадить головы мертвецов на колья и в назидание захватчикам обратить лицом к границе с Гролсачем.
– Человек помнит урок не дольше, чем трупная муха, – заметил брат Свечка.
Мух с каждым часом становилось все больше. Если бы монах вспомнил о языческих поверьях, ему, возможно, пришло бы на ум одно Орудие Ночи, существовавшее еще в дочалдарянские времена. Орудие это как раз и называли Повелителем Мух, Владыкой Червей, Князем Воронов или же просто Бестией. Бестия прибывал на поле боя последним. Сначала там появлялись бог войны Орднан, Смерть, Черенок или Похитительницы Павших. Похитительницы забирали величайших героев, как правило со всеми потрохами, а Черенок – только души тех, кто для Покоев Героев не годился.
Бестия воплощал собой разложение и тлен.
Когда воины собирались на битву, он силой мысли созывал мух и стервятников. Все это было еще до возникновения епископальной чалдарянской церкви. Ныне же те Орудия Ночи сгинули безвозвратно. Или так казалось. Почти безвозвратно. На это надеялись смертные. И молились своим новым, более снисходительным богам.
Но призраки жестоких божеств никуда не исчезали из общего сознания. Они могли вернуться в мир, если достаточное количество людей призовет их. И если кладези произведут магическую силу в достатке, чтобы Орудиям хватило сил вырасти и окрепнуть.
– Быть может, сам Коннек превратился в труп, на который слетаются мухи, – предположила Сочия.
Брат Свечка содрогнулся. В тонком, почти девчачьем голоске слышались отзвуки безумия. Наверное, она восприимчива к Орудиям Ночи.
– Выходцы из Гролсача никогда не учатся на своих ошибках, – сказал он. – Все их походы заканчиваются трагически. И те, кто нанимает их, тоже ничему не учатся. Почему они так и не поняли до сих пор: любой, кто пользуется услугами гролсачских наемников, всегда обречен на неудачу?
– Когда-то же им должно повезти, – засмеялась Сочия.
Монах переглянулся с братьями Рольт. Брок недоуменно покачал головой. Сочия видела сражение во всей красе. Наравне с другими добивала наемников у главных ворот. И все это ее нисколько не удручало.
Основы мейсальской веры были чужды ей. Брат Свечка мысленно напомнил себе, что среди приверженцев любой веры всегда находятся такие, кому дела нет до ее истинных принципов. Некоторые из них при этом занимают важные места в религиозной иерархии. А еще переплывают реки, гонимые собственной подлостью.
Монаху вспомнился узурпатор патриарх Безупречный V, хотя он мало чем отличался от большинства остальных членов бротской епископальной коллегии.
– А прошлую ночь уже забыл? – Пухлые губы Анны Мозиллы изогнулись в усмешке. – А день до этого? А сегодняшнее утро? Господин главнокомандующий, я ведь вполне могу и обидеться. |