— Отлично, ш-ш-ш, я беру твою ж-ж-жизнь, а Медуза останется, ш-ш-ш, в ж-ж-живых. Такой уговор тебе, ш-ш-ш, подходит?

Беорф гордо выпятил грудь и торжественно произнес:

— Да, моя жизнь в обмен на жизнь Медузы!

Казалось, Кармакас очень развеселился. Он убрал нож и снял покрывало с головы Медузы.

— Вот видиш-ш-шь, моя чудная детка, — сказал он, — как хорош-ш-шо все для тебя, ш-ш-ш, ус-с-страивается!

Юная горгона крепко обняла нагаса и поцеловала его в щеку.

— Ты говорил мне, что беориты тупы и сентиментальны. Ты был прав! Заставить его говорить оказалось детской забавой. Я и не думала, что это так просто. Спасибо за доверие, отец, надеюсь, я хорошо исполнила свою роль.

Разинув рот, Беорф не мог поверить ни глазам своим, ни ушам. Кармакас взглянул на этого толстого мальчишку и, коварно улыбнувшись, сказал:

— Позволь представить тебе, ш-ш-ш, мою дочь Медузу. Все горгоны, ш-ш-ш, мои дети. Мы все, ш-ш-ш, одна больш-ш-шая семья!

Снова опустив капюшон на глаза, горгона обратилась к Беорфу:

— Ты что, правда поверил, что стал моим другом? Я ненавижу мохнатых, вы мне отвратительны! Ты воняешь, как животное, ты так нелеп и смешон. Я тебя не люблю, я тебя ненавижу. Если бы ты пользовался своими мозгами чаще, чем желудком, то сразу бы понял, что я ломаю комедию. Так просто было заставить тебя поверить, что я твой друг! Это не моя заслуга, мой дорогой Беорф. Это ты такой тупой!

Со слезами на глазах мальчик ответил:

— А я действительно полюбил тебя, Медуза. И даже теперь, когда я знаю, что ты лгала мне, и что я скоро умру, я никогда не пожалею о днях, проведенных рядом с тобой. Это были лучшие минуты моей жизни.

— Замолчи! — вскричала горгона. — Как ты жалок! Но я сделаю тебе подарок, славный мальчик. В обмен на дурацкую куклу, которую ты мне смастерил, я хочу исполнить твое сокровенное желание. Сейчас я позволю тебе взглянуть в мои глаза. Это последнее, что ты увидишь, прежде чем превратишься в камень. Обидно будет лишиться этого зрелища!

Медуза подняла капюшон, а Беорф и не подумал отвернуться, так хотелось ему увидеть ее глаза. Они были кроваво-красными. В центре зрачков беорит увидел пляшущий свет, языки пламени. Не в силах двинуться, он ощущал, как каменеет его кожа. Холод проник в его тело. Но перед тем, как превратиться в каменное изваяние, Беорф успел нежно прошептать:

— У тебя самые прекрасные на свете глаза, Медуза…

Глава пятнадцатая

НОВОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Целую неделю Медуза каждый день приходила в пещеру, где находился безжизненный Беорф. Она подолгу вглядывалась в его застывшее в камне простодушное лицо. Он сказал, что у нее самые прекрасные в мире глаза… Горгоне никак не удавалось выбросить из головы эту последнюю фразу. Беорф не испугался смерти и не отвел взгляда, доказав, что его любовь не знает предела.

Юная горгона находилась в растерянности — в ее роду презирали само слово «любовь». Этого чувства следовало избегать, это была слабость, присущая другим породам. Над любовью и дружбой горгоны всегда потешались. Друзей у Медузы не было, в ее кругу это было не принято. Просто слабые цеплялись к более сильным, чтобы выжить. Жизнь горгон была наполнена бесконечной борьбой за власть, за руководство родом, за пропитание и надежное укрытие для сна.

С самого нежного возраста Медуза видела только жестокость. Единственным существом, вызывавшим у нее некое подобие привязанности, был ее отец. Кармакас собирал самых слабеньких горгон и занимался с ними, чтобы потом они безропотно ему служили. Таким образом он создал мощную армию, в которой каждый признавал его неоспоримое могущество. Никто никогда не осмеливался спорить с нагасом.