|
– Контора состоит из Штаба и автономных ячеек. Ячейки никогда не пересекаются в работе, даже не знают, где какая базируется. И никто не знает, где расположен Штаб. Это все из соображений секретности и безопасности. – А связь со Штабом по рации? – Нет. Гораздо сложнее. Ты удивишься, когда увидишь. – Ну а если случайно наткнешься на другого агента? – Не бывает такого! У каждой ячейки своя территория. – Ну а все-таки? В инструкциях на этот счет ничего нет? – Есть. При встрече с агентом чужой ячейки надо делать ноги, не выдавая собственной причастности к Институту. – Вот у вас работенка, – усмехнулся вампир. Так они болтали все два часа, пока заспанный Лесик не вышел на смену. – Пока. До завтра. – Анечка помахала Денису и пошла спать. – Пока, – подмигнул ей вслед вампир. Лесик сонно уселся в кресло и поставил у ног пулемет. Утром Ирина резала Деню. Анечка нервничала и не выходила из комнаты, а Его Превосходительство работал наверху, принимал заказы на ремонт машин. Крупным ремонтом ячейка никогда не занималась, а вот по мелочи брались, особенно за машины богатых клиентов – Лесик был хорошим автоэлектриком. Цены, установленные Иваном Сергеевичем, ограничивали приток заказов, и хотя все заработанные средства уходили на оплату места под мастерскую, ячейка от этого не страдала. У Института были другие источники финансирования – сеть аптек и крупная фирма по продаже медицинского оборудования. Это лишь те, о которых знал Лесик, а наверняка были еще – слишком уж дорогое оборудование использовалось в институтской работе. Это не считая исследований, хотя Анечка подозревала, что научная база Института держится на открытиях, сделанных еще до девяносто первого года. Эфирный детектор точно был изобретен и пущен в серию в самом начале семидесятых, а лептонные замки, резаки, насадки и скальпели производились с конца восьмидесятых. Это было время прорыва в экзофизически наблюдаемое пространство, но никто об этом не знал, кроме некоторых офицеров КГБ и людей в высших партийных эшелонах. Операция шла уже третий час. Денис лежал на столе лицом вниз, в наморднике, прикованный легированными цепями, а Ирина склонилась над ним в эфирном детекторе и работала лептонным скальпелем, переводя в физическое пространство ленточки отчуждаемых тканей. Из-под маски текли капли пота. К середине третьего часа она добралась до клонового мешка и выжгла его ультрафиолетовым лазером. – Потерпи, – нашептывала она судорожно бьющемуся вампиру. – Это еще не самое неприятное. Но наркоз на тебя все равно не подействует. Она вставила на пустое место лептонную бомбу, свела края надреза невидимым зажимом и дождалась регенерации. – Теперь расслабься, надо удалить слюнные железы, а то они у тебя теперь ядовитые. Она взяла длинную стальную иглу с тупым крючком на конце и уверенным движением вбила вампиру за ухо. Тот взвыл нечеловеческим голосом и дернулся, лязгнув цепями. Ирина ввела иглу глубже и принялась вычищать слюнные железы. – Вот и все. – Она вынула иглу с зацепившимися кусками бескровного мяса. – Клыки выдирать не будешь? – Из-под намордника голос Дениса звучал глухо и перепуганно. – Нет. Клыки твои нам пригодятся. Ну, как себя чувствуешь? – Будто яйца отрезали. |
