— Тебе стоит подстричься, и чем хуже — тем лучше! — заявил Озорник спустя неделю. — Еще немного, и постояльцы начнут задаваться вопросом — действительно ли перед ними мальчик. Уж больно ты хорошенькая!

Ласка покраснела.

— Справилась с переводом?

— Шутишь? Я и половины первого тома не осилила…

— Ладно, у нас не так много времени. Знаешь, я ведь недаром принес именно эти книги. Скажи, тебя ничего не насторожило в прочитанном? Не возникло ли ощущения фальши, неправильности мироустройства? — добавил он, когда девушка озадаченно нахмурилась.

— Мне не нравится то, что делает с другими странами Империя, если ты об этом…

— Да нет же! — Озорник досадливо мотнул головой. — Ну вот, например, неандертальцы и люди… Как ты думаешь, это естественно, что оба вида мирно сосуществуют рядом? Я уже не говорю о фелис, московитских медведях и прочих…

— А что здесь такого? — пожала плечами Ласка.

— Знаешь, есть закономерность: там, где живут мыши, — не водятся крысы. И наоборот. Близкородственные виды вытесняют друг друга с удобных территорий, таковы законы природы.

— Но неандертальцы живут в основном в Швейцарии.

— А еще на Памире и на Дальнем Востоке, — подсказал Озорник. — Не говоря о тех, которые встречаются в Империи — и не сказать, что редко. Ну, а как тебе Новый Свет с его странной природой и чудищами, которые не привидятся даже в самых кошмарных снах? В Старом Свете они вымерли миллионы лет назад!

— На что ты намекаешь? — непонимающе сдвинула брови девушка.

— На то, что этот мир неестественен. Он — словно химера, склеенная из разных кусков. Он лишен логики и гармонии. Взять хотя бы Империю — уродливую, будто раковая опухоль, опутавшую щупальцами весь мир. Империю, столица которой имеет размер больший, чем иные государства. Заметь, я говорю не о справедливости — это понятие слишком человеческое, к тому же все воспринимают его по-своему.

— Ну… Наверное, это можно как-то объяснить, — не слишком уверенно сказала Ласка.

— Вот именно, что «как-то»! — Озорник усмехнулся. — Официальная наука тщится это сделать уже давно. Ученые мужи погрязли в суемудрии, все больше запутывая других и себя паутиной объяснений и толкований. И некому окинуть все свежим взглядом и сказать «не верю!».

— Сказать-то можно, — хмыкнула девушка. — А дальше?

— А дальше — всего лишь шаг до простой, в сущности, догадки. Этот мир не всегда был таким. Его создали, создали искусственно — но… Не слишком-то искусно.

— Кто? Господь Бог?

— Вовсе нет. Его творение, полагаю, было совершенно. — Озорник серьезно смотрел Ласке в глаза. — Это дело рук человека… Но вот инструмент, оказавшийся в этих руках, вполне возможно, принадлежит Создателю.

В комнате воцарилось молчание. «Инструмент? О чем это он? И… Уж не то ли самое, что он ищет?» — подумала девушка.

— Я называю его Лексикон, — вновь заговорил Озорник. — В переводе с древнегреческого — словарь. Помнишь, как в Библии: «Вначале было слово». Наш мир изречен, Ласка. Он соткан из слов. Из символов. Из единиц структурированной информации. Не знаю, как обозначить точнее; в человеческих языках нет точной аналогии, а математические формулы ты не поймешь, слишком специфичная область.