И проскользнул мимо меня, потянул на себя дверь подъезда. Я даже не успела заметить, как он набрал код замка. И домофон не запищал.

– Незабудки символ верности и доброй памяти… – Он уже стоял в дверях и говорил, чуть повернув ко мне голову. – Греки называли цветок «мышиное ухо». Правда, похоже?

Я скосила глаза на букетик в Маринкиных руках. На меня глянул удивленный голубенький глазок с желтой крапинкой-серединкой. Крошечный лепесток правильной округлой формы действительно был похож на мышиное ушко.

– Мы будем помнить! – замахала букетиком Маринка. Ей из окна не было видно, что Макс уже ушел.

Я с трудом перевела дух.

Вот так встреча…

– Я же говорила, он придет! – Маринка ткнулась носом в подарок.

Влюбленность этой кнопки была понятна. Я и сама была не прочь влюбиться в Макса.

Вздох у меня вырвался непроизвольно, и я с удовольствием расправила плечи, тряхнула головой, распушая волосы. Все вроде в порядке. Чего я так напряглась-то при его появлении?

Забавно. Очень забавно.

– Какая-то ты… странная. – Пашка стоял рядом, с тревогой заглядывая мне в глаза. А какой он сегодня прозорливый!

Я медленно ходила по залу, размахивая руками. Бегать, прыгать и драться не хотелось.

– Обыкновенная.

Куда бы спрятаться от его слишком внимательного взгляда? Улыбнулась. А что мне оставалось?

Колосов убежал вперед, но, сделав два круга, остановился.

– Чего такое? Обидел кто?

– Нет, не обидел. – Я потянулась. В теле появилась странная истома. Самой бы понять, что со мной.

– Гурьева, что произошло-то? – На первой же пятиминутной передышке Колосов подсел ко мне на лавочку. – Вон, прическу поменяла.

Сетка маски у меня под рукой была теплая, ее согрело мое дыхание.

– А ты знаешь, что незабудка по-гречески называется «мышиное ушко»?

Пашка протянул руку, чтобы коснуться моего лба, но я отстранилась. Это была не болезнь. А если даже и болезнь, то не та, что с температурой и насморком.

– Гурьева! Уснула?

Девчонка, с которой я сейчас должна была работать в паре, стояла рядом и недовольно постукивала саблей по лавке.

Да, я уснула и просыпаться не хочу. Так прекрасен сон, так крепко он меня держит…

Я резко встала – надо сбросить с себя странное наваждение! – и ринулась в бой. Теперь я носилась по залу, то нападая, то блокируя чужие атаки, только бы стереть из памяти навязчивый образ. И до того себя загоняла, что Пашка предложил проводить домой. Я, конечно, отказалась.

– С родичами беда? – проявлял Колосов чудеса сообразительности. Обычно он не был таким внимательным, а сегодня его словно подменили. Дай ему волю, еще и кроссовки мне зашнурует.

– Все в порядке, – отмахнулась я. Не говорить же ему, что меня зацепило странное поведение нового жильца нашего дома. В ответ Пашка покрутит пальцем у виска и будет прав.

Половину пути до дома я прошла спокойно, но чем ближе подходила к своему двору, тем неуютней мне становилось. Возникло уже знакомое чувство страха, словно вот-вот должно произойти что-то нехорошее. Сердце забухало в такт неслышным человеческим шагам. Я оглянулась. Никого. Что со мной происходит? До сих пор я не была такой чувствительной.

На всякий случай я вгляделась в ближайшие кусты. Вдруг в них опять поселилась Лерка Маркелова? Но ее не было. Уже хорошо.

Чего я так испугалась? Как будто в первый раз иду с тренировки! Нет же – два раза в неделю, третий год. Хотя обычно на улицах народу больше. Сейчас как вымерли. И тишина стоит странная.

По телу пробежала знакомая дрожь.