— С какой стати мне нужны бездельники на корабле? — возмутился Родни, когда ему принесли письмо сэра Гарри. — Клянусь честью, я немедленно напишу, что не могу принять его.

— Но сэр Гарри Гиллингем наш главный компаньон, — рассудительно возразил Барлоу. — Что, если он потребует назад свое золото?

— Я пошлю его к черту, — буркнул Родни, понимая, что всего лишь бравирует и ему придется выполнить просьбу сэра Гарри взять его сына в плавание и постараться сделать из него мужчину. Сэр Гарри не объяснял в письме, почему он пришел к такому неожиданному решению относительно Френсиса, но по тону письма Родни догадался, что с парнем что-то неладно.

— Мальчишка вляпался в неприятности, — сказал он Барлоу. — Но у нас не будет времени нянчиться с нытиком.

Родни давно решил не брать на борт «Морского ястреба» всякого рода авантюристов и праздных лиц. Люди, заинтересованные только в обогащении, неизменно оказываются на корабле обузой. Они слишком изнежены и недисциплинированны, чтобы приносить пользу. А Родни знал, что путешествие предстоит опасное. Одинокий корабль легко мог подвергнуться нападению, и, хотя он надеялся и даже рассчитывал быстро захватить испанский корабль или полубаркас, первая половина плавания все равно принесет мало удовольствия кому бы то ни было.

Была еще и другая сторона — их могли потопить или взять в плен, а на помощь рассчитывать не приходилось. Кроме того, корабль был заполнен до отказа, и, хотя на корме оставалась свободная каюта рядом с его собственной, Родни предполагал оставить ее про запас, на случай, если вдруг удастся взять в плен важную персону. А если нет, в ней можно разместить часть добычи.

Но роптать не имело смысла. Единственное, что он мог сделать, — это поторопиться с отплытием в надежде, что Френсис прибудет в Плимут с опозданием.

Послышалась команда матросам ставить топсель, и Родни увидел, как стремительно разворачивается парус, как люди карабкаются с фала на брас. Шум на носу подсказал ему, что якоря подняты. Он облизал палец и поднял его, чтобы определить, не усилился ли ветер, — обогнуть мыс Дьявола могло оказаться непростой задачей. Затем «Морской ястреб» развернулся вправо и медленно отчалил. С пирса раздался дружный вопль, дети энергично замахали платками, жены прижимали их к глазам. Некоторые из них видели своих мужей в последний раз.

— Делайте свое дело, — прикрикнул один из старших матросов, поскольку, чтобы развернуть корабль по ветру, требовалось внимание каждого.

Корабль слегка накренился, и Родни, внезапно ощутив, как вздымаются под палубой волны, услышав знакомое хлопанье паруса над головой и скрип мачт, почувствовал, как его охватывает радостное волнение. Ему пришлось крепко сжать губы, чтобы вместе с другими не крикнуть «ура» при виде мыса Стоунхаус.

Они вышли в море! Приключение началось. Англия осталась позади. Перед глазами Родни внезапно возникла Филлида, такая красивая, что у него закружилась голова. Покидая Англию, он запоздало жалел, что, покидая Камфилд, не простился с Филлидой так, как прощаются матросы со своими женами на берегу. Он должен был поцеловать ее в губы и зажечь своей страстью. Теперь он мучался, что по глупости позволил ей удержать себя на расстоянии. Несмотря на все его старания и просьбы, она так и не подарила ему свидания наедине. Родни проклинал себя за слабость. Ему следовало проявить настойчивость, даже войти к ней в спальню ночью, уж если на то пошло. Ему не впервые приходилось преодолевать женское сопротивление.

— Филлида, Филлида, — прошептал он ветру, но тут нежданно-негаданно откуда-то выплыло лицо Лизбет, ее озорные глаза блестели, яркие губы насмешливо улыбались.