Наконец она глубоко вздохнула и открыла глаза, глядя на него с изумлением.

   — Зачем вы это сделали? — пробормотала она, переводя дыхание.

   — Потому, очевидно, что мне так хотелось.

   — Ричард! — воскликнула она.

   Он, словно удивляясь сам себе, осторожно поцеловал ее глаза и тонкую линию пробора.

   — Дорогая моя, — выдохнул он.

   — Но… не может же быть, чтобы я вам нравилась?

   — Боюсь, это так. Я очень сильно боюсь, что так оно и есть.

   Они оба рассмеялись коротким и неуверенным смехом.

   — А как насчет вас, моя маленькая девочка из захолустья? — Он приподнял пальцами ее подбородок и заглянул ей в глаза. — Как насчет вас? — прошептал он.

   Она доверчиво прильнула к его плечу.

   — Не знаю, что со мной случилось, но вы кажетесь мне совсем другим человеком, — призналась она.

   — С прошлой ночи?

   Она медленно покачала головой.

   — Нет… не совсем. Думаю, я начала относиться к вам по-другому после того, как вы впервые поцеловали меня. Я ударила вас и потом чувствовала себя ужасно.

   — Я заслужил это.

   Она с некоторым испугом вгляделась в его лицо.

   — Вы на самом деле хотите оставить меня одну в Ферринфилде?

   Его лицо помрачнело и стало задумчивым. Он мягко отстранил ее от себя.

   — Мы еще поговорим об этом, — сказал он. — Сейчас нам надо вернуться назад, в поместье. Каприсия не могла бы объяснить это словами, но на только что испытанные волшебные мгновения словно набежала непонятная тень. Их будто и не было вовсе, когда он включил мотор и они продолжали свой путь в Ферринфилд.

   Яркий день шел к концу, и теперь окружавшая их сельская местность выглядела унылой, застывшей, холодной. Неумолимо надвигался вечер. Деревья неподвижно темнели на фоне тусклого неба. Каприсия надеялась, что они остановятся где-нибудь выпить чаю, но, очевидно, Ричард был охвачен стремлением как можно скорее добраться до Ферринфилда и гнал машину во всю мочь.

   Теперь он неотрывно глядел перед собой на дорогу, а она затихла в своем углу, несмотря на упорно растущую внутри обиду. Она чувствовала себя как разочарованный, обманутый ребенок, которого только что похвалили и обещали подарок за хорошее поведение.

   Видимо, никакой подарок ее не ждет, наверное, она не сумела его заслужить.

   Только когда они миновали указатель, оповещавший о том, что до Ферринфилда всего несколько миль, Винтертон внезапно смягчился. Одна его рука оторвалась от руля и мягко прикоснулась к ее колену.

   — Уже скоро, — сказал он. — Скоро вы будете дома.

   — Да.

   Он быстро взглянул на ее лицо, неясно белевшее в сумерках.

   — Когда мы вернемся в Ферринфилд, мне необходимо будет завершить одно-два дела… кое с кем встретиться.

   — Да, — снова безучастно произнесла она. Его рука быстро сжала ее колено.

   — После этого мы поговорим, очень серьезно. Не думайте, что я мог бы теперь оставить все как есть.

   — Да? — прошептала она. Он слегка улыбнулся.

   — Но, может быть, вы предпочитаете, чтобы все оставалось так, как есть?

   Она промолчала. Он нахмурился, и взгляд его снова сосредоточился на дороге. Машина мчалась, как вихрь, и они въехали в Ферринфилд прежде, чем она поняла — путешествие подошло к концу.