— А перегоревшая лампочка на заднем крыльце? Это ты ее заменил?

— Да, я заметил, что заднее крыльцо не освещено, и подумал…

— Ну да, ты ввинтил новую лампочку, чтобы тебе было удобнее за мной наблюдать. Спасибо вам за заботу, дорогой мистер Доусон.

— Не за что.

— И за часы спасибо, — добавила Амелия, на этот раз — вполне искренне. Ей совершенно не хотелось благодарить его за что-либо, но она действительно была ему признательна. — Эти часы… они мне очень дороги.

— Почему?

Но это был глубоко личный вопрос, на который она отвечать не собиралась.

Доусон как будто прочел ее мысли.

— Ладно, оставим это. Скажи лучше вот что — откуда ты меня знаешь? — Он пристально посмотрел ей в глаза, одновременно делая шаг вперед. — Ведь ты узнала меня, не так ли?

Амелия непроизвольно попятилась.

— С чего ты взял?

— Этого я не знаю, но я уверен — ты меня… узнала. В противном случае я бы уже корчился на полу, чихал, сморкался и тер кулаками глаза. И в полицию ты не обратилась, хотя и могла…

— И что бы я им сказала?

— Сказала бы, что тебя якобы преследует какой-то подозрительный тип.

— Почему — «якобы»? Ты следил за мной, к тому же ты — подозрительный.

— Я совершенно уверен, — продолжал Доусон, не слушая ее возражений, носивших, впрочем, довольно формальный характер, — что до прошлой среды, когда тебя вызвали на место для дачи свидетельских показаний, я никогда с тобой не встречался. Сам я сидел в последнем ряду, так что ты вряд ли могла меня увидеть, даже если бы посмотрела в ту сторону. Итак?..

— Я действительно не видела тебя в суде, — сказала Амелия.

— А не в суде?

— Я заметила тебя уже после того, как заседание закончилось, — нехотя призналась Амелия. — Чтобы спрятать меня от твоих назойливых коллег-журналистов, мистер Джексон отвел меня в кабинет на третьем этаже. Его окна выходят на площадь перед зданием суда. Пока он на ступеньках общался с репортерами, я смотрела в окно… и вдруг увидела тебя. Ты стоял довольно далеко, почти у самой проезжей части рядом с каким-то дорожным знаком на столбе.

— И ты сумела меня рассмотреть? С высоты третьего этажа?

Он улыбнулся самым саркастическим образом, и Амелия снова почувствовала нарастающее раздражение.

— Ты был похож на бомжа. На бездомного бродягу. Волосатый, небритый, кое-как одетый… С тех пор ты не слишком изменился, поэтому-то я и узнала тебя практически сразу. — Амелия покачала головой. — Надо было все-таки попрыскать на тебя перцем за то, что ты за мной следил… — Она машинально посмотрела на перцовый баллончик, который был по-прежнему нацелен ему в лицо, и медленно опустила руку. — Как бы там ни было, считай, что я тебя предупредила. Не смей приближаться ко мне или к моим детям. Если я тебя увижу еще хотя бы раз, я сразу позвоню в полицию, и тогда пеняй на себя.

Она повернулась, чтобы уйти, но Доусон вдруг сказал:

— Раз уж ты все равно здесь, могу я задать несколько вопросов?

— Ты что, глухой? — Амелия обернулась через плечо. — Я не даю интервью.

— Не интервью. Мне только хотелось кое-что уточнить.

— Нет.

— Та девушка, которую я постоянно вижу с детьми… Она твоя родственница? — Он кивнул в сторону окна. Из окна был хорошо виден кусок пляжа, где Стеф и дети затеяли игру в мяч.