|
Дождевую воду она собирала в оловянную посудину и имела достаточный запас сушеной рыбы, бананов, плодов хлебного дерева, чтобы благополучно существовать в течение определенного времени. Сначала Тесс вволю ела, ничего не делала и только ждала, бродя по искристому побережью, однако через неделю она уже иначе взглянула на сложившуюся ситуацию и начала более рационально расходовать сушеную рыбу, а также пользоваться сетью и крючками, которые захватила с собой, чтобы пополнить запасы, бродя по мелководью лагуны. Ей помогали навыки, которые она приобрела много лет назад. После значительных усилий Тесс поймала в сети угря и еще всякую мелочь.
Эта деятельность отвлекала ее от мысли, что, возможно, никто так и не приедет за ней. После полудня она, устав от хождения по воде с поднятой до пояса юбкой, укрывалась от солнца в тени кокосовой рощи и тогда начинала осознавать, что эта ее выходка была глупейшей из всего того, что она вытворяла когда-либо. Ей оставалось надеяться только на то, что Майна приедет за ней, прежде чем она действительно будет вынуждена утолять жажду кокосовым молочком и питаться мелкой рыбешкой. Надев чулки и ботинки, Тесс целый час занималась чисткой и разделыванием угря, чтобы замариновать его в винном уксусе, а потом уныло сидела в тени на берегу, чувствуя себя Робинзоном Крузо и размышляя, вернется ли она когда-нибудь опять к цивилизации. Все же Тесс, как могла, старалась сохранять бдительность, но усталость, равномерный шум прибоя в рифах и шелест пальмовых листьев убаюкали ее, и она уснула. Когда Тесс проснулась, она, испуганно вскочив на ноги, сразу принялась осматривать горизонт и тут же в пятидесяти ярдах от берега заметила парус одинокого каноэ. Двое обнаженных по пояс мужчин спрыгнули в воду и быстро вытащили лодку на песок. Одного из мужчин Тесс не могла распознать, однако другой, с блестящими золотистыми волосами, несомненно, был Грифом. Тесс замерла. Отчего-то вместо радости ее вдруг охватила паника, и первой ее мыслью было убежать, спрятаться. Но капитан уже заметил ее; он выпрыгнул из каноэ и побежал к ней по пляжу, с трудом вытаскивая ноги из глубокого песка. Тесс стояла, словно окаменев, не в силах сдвинуться с места. Приблизившись, Гриф остановился, тяжело дыша и глядя на нее, словно на ожившее привидение. – Черт возьми, какая же ты ужасная глупышка! – Он грубовато обнял ее. Гриф так крепко сжимал Тесс, что у нее заныли ребра; тем не менее она смущенно прильнула к нему с чувством радости и вины. Разумеется, ужасно, что она обманула его, и все же... Она прижалась щекой к его груди, слишком счастливая, чтобы о чем-нибудь думать. Наконец Гриф ослабил объятия, но не отпустил ее. – Ты в порядке? – спросил он. Тесс робко кивнула, не отрывая глаз от его горла, где под загорелой кожей пульсировала жилка. Ей ужасно захотелось коснуться языком прилипших к ней песчинок. Внезапно Гриф, повернувшись в сторону оставленного каноэ, громко крикнул: – Эй! Подожди! Какого черта... Именно таким голосом он часто отдавал команды на борту своего судна. Звук оказался настолько громким, что Тесс непроизвольно попятилась. Тем временем каноэ направилось к кромке рифов. Легкое суденышко находилось уже почти вне досягаемости, когда сидевший в нем старик махнул рукой и ответил что-то по-таитянски. – Чертов ублюдок! – с досадой произнес Гриф. – Он таки уплыл! Тесс негромко кашлянула. – Он сказал, что вернется. – Вернется? Тогда куда он поехал? – Думаю, назад на Таити. – Что? – Он сказал, что вернется завтра, – быстро ответила Тесс, стараясь, чтобы волнение не выдало ее. – Завтра? – Гриф схватил ее за руку. – Но почему, черт возьми, он не забрал нас сегодня? – М-м. |
