Шлепая босыми ногами по бледно-фиолетовым доскам пола (французы умеют оформить интерьер!), она подбежала к аппарату и схватила трубку, перекатывая за другую щеку зубную щетку.

— Алло!

— Эвелин, привет! Почему у тебя такой странный голос?

Она вздохнула:

— Бернар. Ну что еще? Я чистила зубы.

— О-о-о. Прости. Но ты нужна в офисе.

Бернар был ее местным начальником, симпатичным тридцатидвухлетним французом, называвшим себя ее преданным другом и глубоко-глубоко в душе лелеявшим надежду стать ее любовником.

— Зачем? Мне к одиннадцати.

— Да, но есть нюансы. Просто… Ты нужна мне сегодня… впрочем, не только сегодня, — он замялся, осознав двусмысленность этой фразы, — впрочем… Я объясню при встрече.

— Не понимаю.

— Эвелин.

— Сегодня пятница. Время — половина десятого. И что?

— Вот именно — и что? Тебе так трудно приехать на час раньше? Я тебя отпущу в пять. Нет, в четыре. Нет, в…

— Я и так пораньше уйду. Мне завтра работать, ты просил заняться форумом…

— Эвелин, приезжай. — Его голос был мягок. Почти нежен. Бернар слыл дамским угодником, и иногда Эвелин не могла перед ним устоять, особенно если дело касалось мелких поручений, не требующих больших энергозатрат. — Ну, Эвелин… — сказал он еще мягче.

Она вздохнула:

— Я еще в душе не была…

— Ох, как я завидую твоему душу!

— Бернар!

— Впрочем, да. Я отвлекся. Приезжай прямо сейчас. Ну, конечно, не забудь одеться после душа.

— На этом месте надо смеяться?

— Ну извини! Жду тебя через… полчаса.

— Хорошо. Через сорок минут.

Она нажала отбой, чтобы Бернар больше не приставал, и побрела обратно в ванную. Вообще, это в ее сегодняшние планы не входило. Странно. В течение года методика «загадывания желаний по утрам» не давала сбоя ни разу, а сегодня дала. Да и Бернар явно задумал что-то новенькое, что-то хитрое.

Эвелин, однако, решила не расстраиваться, а посмотреть, что будет дальше. К десяти так к десяти. Если так надо, значит, она пойдет на работу, выслушает его витиеватые речи, которые все время неизменно подводили к тому, что уж сегодня-то им просто необходимо поужинать в лучшем ресторане города (в каком — Бернар ни разу не говорил). Она как всегда будет отказываться, он — настаивать, пока наконец дело не дойдет до того, что Эвелин прямым текстом напомнит, что у нее есть жених и они, кстати, решили… Эвелин открыла душевую кабину. Да! На этом месте она была вынуждена прервать свои благостные воспоминания из-за телефонного звонка.

Итак, в прошлом месяце они с Себастьяном решили пожениться… Она прикрыла глаза, поставляя лицо теплым струям воды. Они решили пожениться, и счастье, которое и так било через край, вдруг хлынуло в ее жизнь широким потоком, словно струи разноцветного водопада.

Они решили пожениться! Себастьян так и сказал однажды, опустившись на одно колено:

— Мне сейчас для полноты счастья не хватает, чтобы одна замечательная девушка сказала «да»! Эвелин, ты согласна стать моей…

— Да!!! — прокричала Эвелин, не помня себя и захлебываясь от радости.

А потом они решили, что сначала надо познакомиться с родителями Себастьяна, а уж потом — идти в церковь назначать день венчания. У Эвелин была только мать в Нью-Йорке, которой давно было все равно, где ее дочь и жива ли она вообще, так что вопрос знакомства Себастьяна с матерью Эвелин попросту отпадал. Эвелин надеялась обрести здесь новых родственников, искренне полюбить их и вообще, возможно, расстаться с Нью-Йорком.