— А я — то думал, что у англичан чувство юмора развито слабее, чем у других народов. А у тебя его, оказывается, вовсе нет. Ты, конечно, не можешь понять и половины той околесицы, что я несу, но ты меня не бойся. Поверь мне, малышка, я тебе ничего плохого не сделаю и, если только смогу, постараюсь вытащить тебя из этой дыры.

Даже если она и не все поняла из той "околесицы", что он "нес", она заметно успокоилась то ли от его улыбки, то ли от дружелюбного насмешливого взгляда.

— Я не боюсь тебя, — сказала она, — но я тебя плохо понимаю, хотя ты говоришь на моем языке и произносишь знакомые мне слова. Но как мы можем убежать, если это невозможно?

— Убежал же я из Голубого Двора Семи Черепов, — напомнил ей Брэдли. Пойдем! — И он повернулся к лестнице, по которой поднялся чуть раньше. — Нам нельзя терять времени.

Девушка последовала за ним, но у самой двери они услышали, что по лестнице кто-то поднимается. Брэдли на цыпочках подкрался к краю люка и заглянул в него, затем вернулся к девушке.

— Их там с полдюжины, остается только надеяться, что они пройдут мимо этой комнаты.

— Нет, — ответила она, — они пройдут именно через эту комнату, потому что они идут к Тому Кто Говорит За Луату. Мы можем спрятаться в соседней комнате: там много шкур, и мы укроемся ими. Туда они не пойдут — та комната голубая, а здесь могут задержаться.

— А при чем тут цвет? — спросил Брэдли.

— Они боятся голубого, — ответила девушка. — В каждой комнате, где кто-то был убит, есть голубой цвет. Чем больше смертей, тем больше голубого. Взгляни, сколько голубого цвета в этой комнате. Но в соседней, должно быть, убивали гораздо чаще — она вся голубого цвета. А когда комната становится полностью голубой, они ее закрывают и стараются избегать.

— Но ведь голубой цвет присутствует в окраске каждого дома, что я здесь видел, — сказал Брэдли.

— Конечно. И в каждом из домов есть, по крайней мере, одна голубая комната. Когда все комнаты становятся голубыми, тогда дом тоже красят в этот цвет и покидают, как, например, Голубой Двор Семи Черепов. В этом городе таких домов немало.

— А что означает голубая краска на черепах? — поинтересовался Брэдли. Они, должно быть, принадлежат убийцам?

— Да, они принадлежат убийцам, но только тем, которые попались и были за это убиты. А вообще, Вьеру — все до одного убийцы. Когда кому-нибудь из них удается совершить определенное количество убийств и при этом не попасться, он исповедуется Тому Кто Говорит За Луату и получает повышение и право носить одежду с цветной полосой, кажется, желтой. Когда вся одежда становится Желтой, ее владелец получает право сменить ее на одежду с красной полосой. А обладатель красной одежды получает право носить такую саблю, как у тебя в руке. Затем следует голубая полоса, а за ней, наверное, голубая одежда, но я таких еще не видела.

По ходу разговора они перешли в соседнюю комнату, полностью выкрашенную в голубой цвет, и спрятались в углу, навалив на себя целый ворох шкур. Вскоре они услышали, как в соседнюю комнату вошли несколько Вьеру. Они разговаривали между собой и остановились посреди комнаты. В это время открылась другая дверь, и туда вошли еще несколько Вьеру. Обо всем этом Брэдли догадался по доносившимся до него звукам, хорошо слышным через открытую дверь голубой комнаты: шаги, открывшаяся дверь, появление новых голосов, взаимные приветствия и тому подобное.

Но воцарившаяся вдруг тишина застала его врасплох — он не мог понять, что заставило разом замолкнуть все это шумное общество. К сожалению, он даже не мог предположить, что причиной внезапной тишины явилось зрелище его собственного тяжелого армейского ботинка, неосторожно высунувшегося из-под кучи шкур.