Дидье ван Ковелер. Вне себя
Звоню к себе домой, а мне отвечает незнакомый голос. Озадаченно смотрю на решетку домофона. — Да? — повторяет голос. — Извините, наверное, я ошибся. Потрескивание смолкает. Кнопки расположены очень близко, видимо, нажимая свою, я случайно задел соседнюю. Тыча пальцем точно в собственное имя, снова жму на черный прямоугольничек. — Ну что еще? — недовольно откликается тот же голос. Видимо, что-то не срабатывает. А может, это монтер пришел довести до ума проводку. — Это четвертый этаж, квартира слева? — Да. — Моя жена дома? — Кто-кто? Собираюсь объяснить, что я Мартин Харрис, но тут дверь открывается, выпуская парочку — оба с мобильниками, поглощены прослушиванием голосовой почты. Я пересекаю холл, вхожу в лифт, и деревянная кабина, слегка подрагивая, медленно ползет на последний этаж. На лестничной площадке темно. Ощупью нашариваю выключатель, зажигаю свет и звоню в свою квартиру. Через некоторое время приоткрывается дверь — соседняя. Сухонький старичок глядит на меня через цепочку. Я здороваюсь. Он отвечает с видом одновременно виноватым и подозрительным: мол, у всех звонков звук одинаковый. Я киваю, извиняюсь — понимаете, нет ключей, — и оборачиваюсь: открылась моя дверь. На меня в упор смотрит некто в пижаме, лица не вижу — стоит против света. Слова застревают в горле. — Это вы звонили в домофон? Я спрашиваю, что он здесь делает. — Как это что я здесь делаю? — В моей квартире. — В вашей квартире? Он так искренне удивлен, что я теряюсь. Вглядываюсь, понемногу начинаю различать черты и уточняю, изо всех сил стараясь держаться нейтрального тона, что я — Мартин Харрис. Он вздрагивает. В голове теснятся мысли, одна другой смешней и безумней. У моей жены кто-то есть? И этот кто-то поселился здесь, пока я был в больнице? — Лиз! Мы произнесли это в один голос. Вот и она, выходит из ванной, в трусиках и черной рубашке. Я хочу войти, он не пускает. А она спрашивает, что случилось. Спрашивает у него, что случилось. — Ничего, — отвечает он. — Ошиблись дверью. Лиз смотрит на меня. Но не так, как смотрела бы жена, застигнутая с любовником. Нет. Как чужая, как женщина, к которой пристали на улице и ей неприятно. — Сам разбирайся, — говорит она ему. И скрывается в кухне. Я опять пытаюсь войти, незнакомец удерживает меня рукой. — Лиз! — кричу я. — Что за шутки? — Оставьте в покое мою жену! Его жену? Я так и застываю с открытым ртом, до того у него уверенный вид. Он примерно моего возраста, сложением пожиже, у него звучный голос, квадратное лицо, растрепанные светлые волосы, и на нем пижама от «Гермеса», которую Лиз купила мне в аэропорту Кеннеди. Я с силой стряхиваю его руку. — Что вы себе позволяете? — кричит он, выталкивая меня за дверь. — У вас проблема, месье Харрис? Я оборачиваюсь. Старичок-сосед по-прежнему выглядывает через цепочку. — Нет-нет, ничего, месье Ренода, — отвечает этот тип. — Уже разобрался. Я смотрю на одного, на другого. Да что же это такое? — Вы уверены? — настаивает сосед. — Да, да. Просто недоразумение. Извините, что разбудили. Вы что, весь дом хотите переполошить? — продолжает он, понизив голос, и смотрит на меня так, словно призывает проявить благоразумие и договориться полюбовно. — Ладно, заходите, разберемся… Я хватаю его за грудки — за собственную пижаму — и выволакиваю за дверь. |
