Слушая его, я переплел ноги да так и замер, остолбенев.

— Но постойте… Ведь у меня в голове не какие-то обрывочные сведения — полная память.

Он опускает веки, улыбается:

— Все правильно: это действие глютамата. Мозг, лишенный кислорода, высвобождает в больших количествах этот нейромедиатор, играющий ключевую роль в формировании воспоминаний: именно он способствует синаптической передаче… Отсюда ваша сегодняшняя иллюзия «полной памяти» человека, ставшего объектом вашего личностного переноса.

— Но ведь память нельзя выдумать! Какой там глютамат, я не вообразил себя этим человеком, я прожил его жизнь! Всю жизнь! С детством, учебой, работой, утратами, супружеством… С тысячей подробностей, одна другой характернее! Откуда, по-вашему, я мог все это знать?

Сделав глубокий вдох, он поднимается, идет к окну и отодвигает занавеску. Окно выходит на глухую стену.

— А вот тут, голубчик, мы с вами покидаем область рационального. Одно могу вам сказать: прецеденты есть, я сам с ними сталкивался, но это не тема для разговора в подобном месте. Я рассказываю это, так сказать, в частном порядке и предоставляю вам самому судить о явлениях, которые официальная медицина упорно отрицает.

Повернувшись, он прислоняется спиной к книжному шкафу. Пробившийся сквозь тучи луч солнца скользит по паркету.

— Куда вы клоните, доктор?

— Скажем так: разум способен собирать воедино элементы созданного им же самим вымысла.

— Что-что?

— Наш мозг состоит из материи и энергии, это понятно? Из органических тканей и волн, которые взаимодействуют между собой и не обязательно в пределах одного мозга. Я пытаюсь вам объяснить, что…

— Что я как бы высосал на расстоянии память этого типа.

— Высосали? Нет, ведь вы мне сказали, что в воспоминаниях вы с ним на равных. Скорее отсканировали. Оригинал по-прежнему на месте, а дубликат у вас.

Я сглатываю, рассматривая солнечные блики, играющие на занавесках.

— Доктор, очнувшись, одну вещь я вам не сказал. У меня… Мне кажется, у меня было…

Он выжидает, предоставляя мне путаться в многоточиях, и наконец сам договаривает за меня:

— NDE, вы это имеете в виду?

Я вскидываю на него глаза.

— Что это такое?

— По-английски Near Death Experience — околосмертный опыт. Вы отделились от собственного тела и видели его откуда-то сверху, вас затягивало в туннель мощным вихрем любви и счастья… А потом появилась светящаяся фигура, и вы поняли, что ваш час еще не настал и надо вернуться в свое тело.

Я смотрю на него в упор, судорожно вцепившись в подлокотники.

— Откуда вы знаете?

— Статистика. О подобном опыте рассказывали тридцать пять процентов моих больных. Это обычная галлюцинация химического происхождения, вызванная кислородным голоданием мозга и выбросом глютамата. Перенасыщение глютаматом рождает избыток синаптических связей: слишком много, образно говоря, дверей открывается на поверхности нейронов, по-научному эти двери называются NMDA-рецепторами. Результат — переизбыток кальция заполняет нейрон, что влечет его смерть. Таким образом, мозг должен срочно выработать субстанцию, блокирующую NMDA-рецепторы, — в данном случае кетамин, диссоциативный анестетик, от которого вам и кажется, будто вы расстаетесь с телом, парите в воздухе, видите фигуры и свет. Это совершенно естественно.