– Если все пойдет по плану и не возникнет непредвиденных сюрпризов, мы починим пару движков самостоятельно и сможем выйти на орбиту, откуда пошлем призыв о помощи. Через неделю. Если нет, то в любом случае нас будут искать. Возможно на это уйдет чуть больше времени. Но ты в безопасности при любом исходе.

Я расслабилась и улыбнулась ему глазами:

– Спасибо, Эриас!

– Не за что... Лельвил!

Он специально подчеркнул голосом переход на "ты" и имена, создавая между нами своеобразную интимность. Ниточку, которая связывает только нас двоих. Я не спускала с него глаз, пока он нажал на консоль, и дверь отъехала в сторону, выпуская его. Он уходил, а мне стало снова неуютно и не по себе. За дверью в напряжении переминался с ноги на ногу Асиандр, Трил же подпирал стены, сложив руки на груди и сверля мрачным взглядом пространство перед собой, а Джар стоял спиной к дверям, явно сдерживая этих двоих и не позволяя зайти им внутрь. Странно!

Как только Эриас вышел, не обращая внимания на моих телохранителей, оба зашли внутрь, оглядываясь по сторонам. Дверь закрылась и Трил осторожно спросил, впервые за все время нашего знакомства, внешне не проявляя негатива по отношению ко мне. Наоборот, чувствовалось непривычное волнение и беспокойство.

– С вами все в порядке, принцесса? Нам сообщили, что на вас было совершенно нападение одной из тварей.

Я устало присела на край кровати, сложив руки на коленях. Как только Эриас покинул каюту, он словно забрал оставшиеся у меня силы и уверенность. Я неосознанно прикоснулась рукой к тому кусочку пояса, который держал до меня командор.

– Эриас успел вовремя и спас меня. Меня не съели, но перепугали основательно. Ему пришлось посидеть со мной, пока я приходила в себя от ужаса. – Не знаю почему, но неожиданно подняв лицо и в упор посмотрев на Трила, вызывающе заметила. – Мне не стыдно за эту слабость. И он ни разу не упрекнул меня.

Трил сжал челюсти, отчего губы вытянулись в ниточку. Потом так же неожиданно для меня и наверное для себя пробормотал, усиливая звук голоса, с непередаваемой болью выплескивая накопившееся:

– Я ее любил, принцесса. Истинно любил, но не имел на нее права. Жил ею и слепо следовал за ней. Простите меня за все. Сейчас я сам боюсь... Боюсь жить дальше. А раньше страшился, что она найдет другого, что не смогу жить, деля ее с другим. До ужаса боялся себя и того, на что был готов пойти ради нее. Клянусь звездами, я праздновал смерть ее мужа, напиваясь до беспамятства... Я видел ее недостатки, но любовь слепа, сиера, она прощает многое если не все. Так что я не лучше вас, если не хуже, ведь вы не прячетесь за масками. Вы добрая и цельная натура и рядом с вами любой будет счастлив. Ваш род... положение... не позволяют вас узнать чуть ближе и понять, насколько вы прекрасны внутри. Простите меня за слепоту, если сможете. Вы можете рассчитывать на меня... в любом деле.

Я в шоке смотрела на гордого сильного мужчину, который всегда ходил, исключительно с поднятой головой и прямо глядя в глаза даже моему отцу. Сейчас же его опущенные плечи и склоненная голова сказали, что он практически сломлен. И в ужасе вспомнила, как заставила его укладывать тело моей сестры на кровать и поправлять ее голову, а ведь это был последний момент, когда он навсегда запоминал ее. Значит черные круги под глазами, ввалившиеся щеки и пустота в глазах – не признак усталости от работы здесь, а последствия перенесенного им горя.

Я встала и, приблизившись к нему, крепко обняла, приникнув всем телом, а потом, не сдерживаясь, зарыдала, сквозь слезы пытаясь говорить:

– Прости меня... Я так и не сказала ей, что все равно люблю... Ничего не сказала хорошего... Мы ругались в тот момент, а потом удар и... Так ужасно и тишина, а я зову, а она молчит... И этот хруст, когда мы ее укладывали... И никогда больше не увижу.