Мы трое замолчали, а моя надежда на ответную любовь командора глубоко пустила корни.

Обед прошел все в том же ожидании Эриаса, но плакать уже не хотелось, я терпеливо ждала, чувствуя, как трепещет сердце, а глаза непроизвольно встречают каждого входящего в пищеблок. Ужин я снова готовила в тягостном напряжении, но как только закончила и присела за стол, сложив руки перед собой и опустив на них лоб от усталости и тревоги, на плечи уже знакомо легли руки командора. Медленно, повернула голову и настороженно наблюдала за Эриасом, присевшим рядом со мной. Он с мягкой улыбкой заглядывал мне в глаза. Лицо гладко побрито, а синий костюм сидит потрясающе, придавая ему внушительности и еще большей значительности.

– Ты еще не передумала, Лель? Соединять со мной свою жизнь?

Я отрицательно качнула головой, потому что в горле неожиданно запершило от непонятного страха.

– Я рад, моя принцесса! Ну что ж, пошли, нас уже все ждут в рубке.

– К-к-как все ждут? – я даже поперхнулась. – Зачем?

Эриас нежно провел по щеке, затянутой в надири и, сверкнув синим пламенем глаз, ответил:

– Чтобы засвидетельствовать наш брачный союз.

– А ты... ты разве не хочешь посмотреть сначала как я выгляжу?

– Нет, я люблю тебя, моя девочка. – Лучики– морщинки разбежались из уголков его глаз, когда он улыбнулся открытой уверенной улыбкой. – Такой странный сюрприз преподнесли мои душа и сердце. Влюбиться в принцессу-кариярку. Но я действительно люблю и изменить уже ничего не могу, да и не хочу. А если дезактивирую надири сейчас, то просто утащу к себе в каюту и сделаю своей.

Мои глаза округлились в изумлении, губы сложились в большую букву «о», а легкие загорелись от недостатка воздуха, наверное, я не дышала, слушая его признание.

– Правда любишь, Эриас?

– Правда, моя девочка, и клянусь черной дырой, если знаю почему это случилось со мной. Когда увидел свет твоих глаз в первый момент нашей встречи, никак не мог его забыть. Страх и боль в твоих глазах странно тревожили и причиняли боль и мне. А потом, с каждым днем и проведенной с тобой минутой становилось все хуже. Когда на тебя напала та тварь, думал сам умру от страха за тебя. А твое тело в моих руках ощущалось как собственное продолжение. Как что-то родное и самое необходимое...

Я взяла его ладонь в руки и, прижав к груди, выдохнула:

– Я тоже тебя люблю. Влюбилась не сразу, но с каждым днем чувствовала, как словно прирастаю к тебе.

Танг положил мне на затылок руку и привлек к себе, впиваясь горячим поцелуем, сминающим мои губы. Обняла его за шею, приникая всем телом, но слишком увлечься нам не дал раздавшийся кашель. Мы медленно, отстранились друг от друга, неохотно разрывая объятия, а потом уставились на непрошенного и нежданного Асиандра, который стоял в дверях и строго смотрел на командора. Тот только насмешливо хмыкнул на попытку телохранителя, поиграть в строгого опекуна. После этого поднялся и предложил мне руку, в которую я вложила свою ладонь. Пока шли к рубке, я заметила, что он сильно хромает на раненную ногу.

– Все еще сильно болит?

– Нет, любимая! Не сильно, но потребуется еще несколько дней, чтобы вернуть эластичность мышцам и былую подвижность ноге. – Он бросил на меня внимательный взгляд, словно пытаясь сквозь надири прочесть мои мысли по этому поводу. – Сегодня меня это не остановит, – и я счастливо сжала его ладонь.

В рубке нас встретила большая часть экипажа, который с заинтересованным любопытством наблюдал за нами, пока мы проходили к ручному интерфейсу основного блока головного компьютера.