Прыжок к ближнему, что стоит вполоборота, держа левую руку в кармане. Удар под колено, захват левой рукой за рукав, рывок на себя, удар правым локтем в шею. Отшаг влево и назад, чтобы закрыться телом от второго. Тот быстро сует руку за пояс и вытаскивает нож.

    Титов наносит еще один удар по уже обмякшему противнику, сбрасывает его вбок и уходит дальше влево. В неярком свете луны почему-то довольно отчетливо виден второй противник. Он стоит, разведя ноги пошире, наклонив вперед корпус и держа нож в отведенной правой руке.

    «Стойка уркагана, а не бойца», – мелькает в голове.

    А тело уже работает само. Шаг вперед, другой, сближение, выманивание. Противник угрожает, пугает, наконец, бьет, без замаха, снизу вверх, метя под пупок.

    Отшаг влево и назад, отбив руки с ножом, второй удар по запястью. Противник взвыл, но нож удержал, отступил.

    Шаг вперед, выманивание. Второй удар. Уже проще, без хитростей, на силу. Едва не попал! Жесткий отбив, второй, есть перехват!

    Правая рука намертво зажала рукав! Тут же следует удар ногой по голени и с размаху локтем по локтевому сгибу руки врага! Хруст, вскрик… теперь выбить нож легче легкого. Загиб руки за спину. Опять хруст, опять вскрик, и обмякшее тело врага. Это Титов перебрал – крутить сломанную руку не стоило. Зато враг взят. Живым!

    Как только эпизод был закончен, голос в наушниках зазвучал вновь.

    – Ясный солнечный день. Вы идете по лесу. На краю оврага вы видите человека, сидящего спиной к вам. Перед ним рация. Рядом лежит пистолет-пулемет! Человек оборачивается, видит вас и тянет руку к оружию!..

    Такое было! В сорок четвертом. Тогда войска НКВД чистили леса от немецких окруженцев и засевших в глуши полицаев.

    Титов как-то лично выехал на место, где была засечена точка выхода в эфир незнакомой рации. Группы работали каждая в своем районе, а он с помощником шел к деревне через рощицу. Шел по уже проверенному месту, спокойно, без опаски. И налетел на человека в советской военной форме без погон. Зато с рацией и немецким МП-40.

    Когда незнакомец повернул к нему голову и потянул руку к оружию, Титов сработал на автомате. Мгновенно выхватил ТТ, прострелил человеку плечо и прыгнул вперед, вминая его в землю. И крутя головой по сторонам – он мог быть не один.

    Он и был не один, второй вылез из оврага через минуту, спешил на выстрелы. Увидев живописную картину, бросил котелок с водой и стал ругаться так, как Титов еще никогда не слышал.

    Разобрались в управлении. Незнакомцы – сотрудники НКВД. Вели сеанс связи по сложной радиоигре. Работали под немецких агентов. Титов и начальник управления принесли свои извинения, помогли коллегам. А Титов получил выговор. Последний на войне…

    Но это было тогда. А сейчас голос давал установку и требовал действий от Титова. И Титов действовал по обстановке.

    Вторая задача, третья, пятая… Врачи отслеживали не только состояние Титова, но и работу его мозга. Работа шла бешеная. Затрачивалось такое количество энергии, такие объемы мозга, уходило такое количество нервных клеток, что пожилой человек, даже просто зрелый, мог и не выдержать. Психологический шок, невроз – самое малое из возможных последствий.

    Но Титов держался. Его порог психологического восприятия был на пару порядков выше, чем у обычного человека. Тот, кто прошел войну и остался в уме и здравии, всегда имеет запас прочности.

    После десятой задачи пошел этап ввода пациента в состояние критического уровня. Сейчас Титов, накачанный воспоминаниями, проработавший сшибки идеомоторно, должен показать, насколько его мозг вспомнил былой навык.