– Надеюсь, ты простишь ее, дорогая, – тихо сказала Анджелина. – Она очень гордится своей работой.

– Фрэнки мне нравится. Надеюсь, мы станем подругами. И я подумываю устроить в октябре званый вечер для всей вашей семьи. Вы расскажете старшим дочерям, что мы поженились? Извещения о свадьбе разошлют в понедельник, но, по-моему, их нужно известить лично.

– А я считаю, это прямая обязанность твоего мужа, – возразила Лина, лукаво блеснув теплыми карими глазами. – Не могли бы вы заказать групповой телефонный вызов для всех сразу? Это позволит вам получить представление о том, каким страстным характером обладают мои дочери. Возможно, это самое точное описание. Они не так уж плохи, как пытаются изобразить Райан и Фрэнки. Просто уже немолоды и устали от повседневной жизни. Некоторые люди в таких обстоятельствах могут найти себе занятие. Мои же дочери развлекаются, причиняя неприятности окружающим. Не могу понять, откуда в них такая уверенность в собственной правоте. Не так я их воспитывала.

– Пожалуй, будет забавно позвонить всем одновременно. Но хватит ли у Райана на это храбрости, выдержать их натиск?

– Натиск? Чей натиск? – осведомился Райан, подходя к ним и целуя Эшли в щеку.

– Нам придется позвонить твоим сестрам сегодня вечером или завтра и рассказать о свадьбе. Объявления будут разосланы в понедельник. Нехорошо, если они узнают об этом именно так. Уж очень это холодно и равнодушно. Достаточно плохо уже то, что мы не пригласили их на свадьбу.

– Не хотел скандалов и ссор. Эти гарпии наверняка не удержались бы, – пояснил он. – Но ты права. Им нужно позвонить, и сегодня же.

Когда все вновь собрались в гостиной, Бернс, наблюдавший за гостями, сделал знак главному официанту. Тот объявил, что ужин подан. Все потянулись в большую столовую, охая и ахая над сервировкой стола. Как только гости расселись, подали прозрачный овощной бульон и наполнили бокалы. За бульоном последовала политая малиновым уксусом смесь разных сортов салата: бостонский, красный и зеленый, эндивии, горчичный, айсберг – вместе с горьковатыми цветами настурции. Основным блюдом была баранья нога, запеченная с чесноком и розмарином, с гарниром из только что сорванных зеленых бобов, ломтиков желтой летней тыквы и маленьких белых картофелин, зажаренных вместе с мясом. Бокалы были снова наполнены.

После ужина гости снова вернулись в гостиную, где уже красовался свадебный торт.

– Первый, кто запоет «Невеста разрезает торт», узнает, что почем, – мрачно предупредила Эшли. – Это так вульгарно!

– Но я хотел бы снять новобрачных, разрезающих торт, – оживился фотограф. Узнав, что благотворительный вечер на самом деле обернулся свадьбой, он едва не лишился чувств, а когда Эшли великодушно разрешила ему продать три снимка в местную газету, потерял дар речи. Он уже снял жениха и невесту вместе с судьей Палмером, мистером и миссис Бернс, с Анджелиной и Фрэнки, с их друзьями. Сфотографировал Эшли, скромно сидящую со свадебным букетом на коленях, и еще раз, с Райаном, стоящим за спинкой стула. Его рука лежит на ее плече, ее ладонь – на его руке. В какой-то момент она повернулась к мужу и улыбнулась. Фотограф запечатлел и это. Теперь он делал снимки супружеской пары, разрезающей свадебный торт. Эшли дала мужу откусить кусочек торта. Фотограф нажал на кнопку. Зажужжала вспышка. Райан, в свою очередь, поднес кусочек торта к губам Эшли, и кусочек глазури остался у нее на носу. Она рассмеялась. Фотограф не упустил момента.

К торту подавались миниатюрные горки лимонного шербета.

Наступил вечер. Праздник подходил к концу. Для Рея, Розы, Анджелины и Фрэнки был подан лимузин, которому предстояло отвезти их в Нью-Йорк.