В нескольких сотнях ярдов впереди Харди разглядел за деревьями небольшой ручей, южный приток того, вдоль которого он продвигался. Это было то, что нужно.

Харди нашел подходящее место и, спустившись с берега, направил Биг Реда по воде — вверх по течению. Лишь в отдельных местах ручей достигал в глубину двух футов; вода в нем бежала быстро. Доехав до места слияния ручьев, Харди не стал сразу сворачивать, а еще некоторое время продолжал двигаться дальше и только потом вывел лошадь на берег и двинулся между деревьями по направлению к холмам.

Затем он снова заставил коня вернуться в воду, но теперь уже пошел вниз по течению. Возвратившись таким образом к слиянию ручьев, Харди положил в прибрежный куст сломанную ветку, толстым концом указывавшую направление. Поскольку раньше он не использовал подобных знаков, существовала вероятность, что индеец не придаст ему значения. В то же время Харди был уверен, что отец непременно станет искать оставленные им знаки, которыми они пользовались прежде, а этот был самым распространенным.

На ночлег Харди и Бетти Сью расположились у маленького ручья неподалеку от зарослей ивняка, и Харди сразу же принялся за свою вершу. Прежде всего он набрал нужное количество тонких ивовых прутьев и, сложив пучком, обвязал конец еще более тонкой веточкой. Затем он сделал несколько обручей постепенно увеличивающегося размера, протолкнул самый маленький, насколько смог, ближе к связанному концу пучка и привязал его к каждому из прутьев. Разместив остальные обручи внутри получившегося конуса, Харди старательно привязал их. Законченную вершу он опустил в ручей и вернулся в лагерь.

Воспоминание о верше подстегнуло его память, и теперь он подумал о вапату, или иначе эрроухеде, — растении, встречающемся в прудах и медленно текущей воде. Его клубневидные корни можно варить, как картофель, или запекать в горячей золе. Харди припомнились те два неурожайных на картофель года, когда им с отцом приходилось питаться вапату. Индейцы разыскивали его, двигаясь вброд и выдергивая растение из мутной воды пальцами ног. Сейчас Харди был бы не прочь наткнуться на эрроухед.

Бродя в кустарнике, дети нашли еще немного орехов, тут же и съели их вместе с пригоршней диких вишен. Этого было, разумеется, недостаточно, чтобы утолить голод, но заморить червячка все-таки помогло.

Ночь выдалась холодная, звезды горели ярко, а сверкающие горные вершины четко вырисовывались на фоне неба.

Утром Харди обнаружил в своей верше три форели. Испеченная в угольях, рыба оказалась необыкновенно вкусной, и впервые за последние дни дети наелись.

В глубокую лощинку, где они обосновались, вела узенькая тропка, по которой, судя по всему, давно уже не ходил никто, кроме зверей. Подступы к лагерю преграждали большие упавшие деревья; правда, травы здесь было мало, но жеребец ощипывал листья и молодые побеги и казался довольным. Днем Харди нанизал еще несколько рыбин, попавшихся к тому времени в вершу, на прутья и оставил их коптиться над костром. Тем временем они с Бетти Сью занялись сбором рябины. Вот тогда-то Харди и заметил следы.

Раньше ему никогда не приходилось видеть следов гризли, однако Харди сразу же узнал их по длинным бороздкам от когтей передних лап — об этой примете упоминал Билл Сквайрс.

Вероятно, гризли объедал здесь ягоды вчера; следы его виднелись повсюду. При мысли, что медведь может быть где-то неподалеку, у Харди затрепетало сердечко от страха. Конечно, в поисках пищи гризли забредают порой очень далеко от своих мест обитания, и сейчас этот зверь мог находиться за многие мили отсюда. Однако в костре калилось несколько орехов, и над ним коптилась рыба… Если медведь поблизости, то запах может привлечь его.

Чуть позже на открытом месте Харди нашел более отчетливые медвежьи следы и был ими озадачен. Подумав, мальчик пришел к выводу, что одна из передних лап гризли была покалечена, и стал мысленно называть зверя Старым Колченогом.