– Шонхайд, – подала зычный голос рубенсовская великанша, – все мы знаем, что может натворить котенок. Не волнуйся, ни один уголок картинных галерей и музейных залов не останется неизученным.

– Спасибо. Я на вас надеюсь. Богарди, приступайте. – Шона грациозно махнула хвостом и вышла.

Теперь нужно навестить обычных котов.

Основная их популяция обитает в дворцовых подвалах. Малообразованные, ушлые, редко – с зачатками культурного воспитания, живут они вольной опасной жизнью, мало интересуясь сокровищами, хранящимися во дворце. Шляются по территории, пристают к посетителям, требуя ласки и угощения, некоторые даже вполне успешно подрабатывают фотомоделями, не за еду – за славу. Во дворец им вход был воспрещен, да они и не стремятся приобщиться к миру искусства. Если же кому-то удаётся прошмыгнуть мимо охраны и он, ошалевший о радости, попадает в одну из картинных галерей, то лучшее, на что способен дворовый кот, застыть на пару секунд перед каким-нибудь особенно впечатляющим натюрмортом, а потом попытаться подскочить как можно выше, чтобы стянуть с картины рыбу или кусок мяса.

Ни строгие увещевания, ни мягкие воспитательные беседы исправить положение не помогают, поэтому примерно столетие назад Снотра решила заняться важнейшим гуманитарным образовательным проектом. Разработала оригинальную методику, подготовила цикл лекций, даже изобрела новый вид фантомов для демонстрации прямо в воздухе необходимых копий картин. С тех пор раз в неделю дворовое хвостатое сообщество собирается на ее лекции. Зимой – в подвале, летом во дворе на травке. Поскольку среди дворовых происходит постоянная внутренняя миграция, и тягу к знаниям у новичков каждый раз приходится вызывать заново, курс лекций не обновляется десятилетиями. Снотра от этого однообразия сильно тоскует, но марку держит.

Разделение кошек на дворовых и дворцовых произошло еще при Екатерине Второй, в её время по Зимнему дворцу на вполне законных основаниях разгуливали только царицыны любимицы – русские голубые. После Екатерины практически у всех русских царей и их детей тоже были коты. И у Николая Первого, и у всех Александров, и у Николая Второго.

Особую память оставил о себе котенок цесаревича Алексея. Рыжего с белыми пятнами Зубровку Алеша привез из-под Могилева, где был с отцом на военных учениях. Сначала по настоянию цесаревича – пусть мышей от картин отгоняет – Зубровку поселили тут, во дворце, о чем немедленно пожалели: котенок летал по Эрмитажу, сшибая все, что подворачивалось, и разбивая все, что можно было разбить. На поиски и поимку сорванца бросалась вся челядь, цесаревич даже в ошейник с колокольчиком его обрядил, чтоб хотя бы по звуку узнавать, где тот носится. Все зря. Только кинутся на звук разбившейся статуэтки, тут из другого зала визг и лай – Зубровка уже дерется с французским бульдогом княжны Татьяны – Ортино. Прибегают на бульдожий вой – поздно: котенок совсем в ином месте гоняет сиамского кота другой княжны – Марии.

После того, как котриатору представили список дворцовых ценностей, уничтоженных Зубровкой, котенка наказали ссылкой в Царскосельский дворец, где в то время жила императорская семья.