- Алло, – ответила сонным голосом Алёна.

- Привет. Ты спишь? Разбудил?

- О, Ян, это ты. Опять с какого-то другого номера звонишь! Нет, не сплю, – пробормотала Алёнка.

- Я через три часа буду в аэропорту, сможешь встретить меня?

- Через три часа?! Да тут одна дорога займёт часа два. Ты раньше предупредить не мог? – начала возмущаться она.

- Нет, не мог раньше. Ну, так получилось. Если не сможешь, я возьму такси.

- Не надо такси. Приеду, – со вздохом сказала Алёна.

Не успела она положить трубку, как позвонил папа.

- Ты к нам сегодня не собираешься? Обещала вроде, а что-то не объявилась, – бодро начал папа.

- Да какой там… И ещё ж не вечер… - зевая, ответила Алёна. – Нет, вечер, – заулыбалась она, взглянув на часы. – Мне за Яном нужно ехать, сейчас позвонил, сказал, что вылетает, через три часа будет в аэропорту.

- Давай, я тебя отвезу?! – вызвался папа.

- Ну нет, у вас же Снежанка. Я сама как-нибудь. Отдыхай, – отнекивалась Алёна, но ясно понимала, что папу скорее всего уже не переубедить.

Папа вообще всегда очень трепетно относился к поездкам дочери на дальние расстояния, и всякий раз пытался напроситься с ней. Алёна особо не отказывалась от папиной помощи, поскольку сама не была до конца уверена в своих силах.

- Да я уже и пообщался, и наигрался, эти сорванцы вон уселись в игру какую-то настольную играть, а мама со Снежаной на кухне сплетничают, так что я полностью свободен.

- Ладно, вдвоём веселее, – сдалась она и даже обрадовалась такому повороту событий.

- Тогда я выезжаю, будь готова, – скомандовал папа.

Через полчаса они уже ехали по шоссе. По пути их следования находились только деревни и бескрайние просторы русской природы. Вечер сгущал краски и от этого свет фар, казалось, становился всё ярче и ярче.

Обсудив с папой все свежие темы, Алёна уставилась в окно. Негромко играла музыка, будто намурлыкивала какие-то песенки…Дома, в которых горит свет, сменяли заросшие кустарником поля, а потом и вовсе за окном потянулась длинная вереница вечнозелёных сосен, елей, и ещё неодетых в листву берёз, осин…

- Лес в вечернем сумраке кажется неуютным, отталкивающим, – думала она. - Он завораживает и пугает одновременно. Но это только темнота делает его таким, а так он как был, так и есть - дом для многих зверей и птиц, с могучими и совсем хрупкими деревцами, которые живут в полной зависимости друг от друга. Это система, которая так сильна и так хрупка одновременно, и которой совсем не нужен человек. А поля кажутся необъятными, даже утонувшие в тёмной пелене, они сохраняют свой простор. И когда ты смотришь на них, на почти не меняющуюся картину, то начинает клонить в сон. И только деревни своими горящими окнами снова пробуждают. Каждый дом – это судьба. Чья-то счастливая, а иногда и не очень жизнь, смена поколений. В городской суете это незаметно, даже мысли такие не возникают. Ведь любой типичный многоквартирный городской дом – это как бы муравейник, где вроде бы все вместе, но в тоже время, в отличие от муравьёв, каждый сам за себя. Не воспринимаются многоэтажки, как человеческие судьбы, нет в них души. А вот в веренице частных домов можно с интересом угадывать чьи-то судьбы. Вот промелькнул маленький, слегка покосившийся домик со старым, облезлым, когда-то зелёного цвета забором. Рядом с домиком фонарь, рядом с ним большой куст, по всей видимости, это куст сирени. Окна занавешены, в них горит свет. И кажется, что живёт там милая бабушка-старушка, у которой осталась только одна радость – кошка Мурка, да ещё телевизор перед сном, узорчатая скатерть на столе и мысли о том, чтобы в этом году обязательно уродилась картошка. Вот такое оно окончание жизни обычного человека, осознание момента, когда для тебя простые, маленькие вещи становятся важными, равно как тогда - в начале жизни, в детстве.