Гудов недоверчиво хмыкнул, повернулся к Хасану и грубовато спросил его:

— Откуда приехал этот человек?

Хасан невозмутимо ответил:

— Чтобы дать ответ на этот вопрос, я должен получить разрешение своего начальника, а может быть, даже самого полковника.

И тут Гудов взорвался. В течение двух минут он матерно ругался. Когда он окончил свою тираду, по его подбородку текла слюна. Хасан прижался к стене. Было видно, что гневные слова Гудова подействовали на него. Лицо Хасана было искажено от злобы и страха. Гудов вынул из кармана платок и вытер свой подбородок, а затем сказал, обращаясь к Хасану и делая ударение на каждом слове:

— Твой начальник приказал тебе оказывать мне всяческое содействие. Так что лучше расскажи мне то, что я тебе приказываю, иначе к закату ты будешь мертв.

Хасан не смел шевельнуться. Он, как робот, выдавил из себя:

— Он прибыл через Триест. Доплыл до Триполи на корабле «Лидия», кипрском, приписанном к порту Лимасол.

— Кто послал его? — рявкнул Гудов.

Хасан с трудом пожал плечами.

— Нам сказали, что немецкие «Красные бригады».

— У вас есть подтверждение этого?

— Нет. У нас никогда не бывает подтверждения. Вы же сами знаете, как работает наша система. Никто никому никогда не задает никаких вопросов. Мы готовим всех, представителей любых политических движений. Единственная черта, которая их объединяет, — это участие в террористической деятельности.

Его голос немного окреп, и он повторил:

— Вы ведь знаете, как работает наша система. Ведь КГБ сам создал ее для этого и других лагерей.

Гудов зевнул и спросил:

— А где сейчас это судно?

Хасан задумался на секунду, затем ответил:

— Оно постоянно курсирует между Лимасолом, Триестом и Триполи. Через несколько дней оно должно быть в Триполи.

Гудов повернулся к резиденту КГБ:

— Лаговский, я хочу, чтобы команда судна была допрошена. Вы займетесь этим лично. Выясните все, что они запомнили об этом человеке. Эта информация нужна мне в Москве через сутки после того, как судно ошвартуется в порту Триполи.

Лаговский подобострастно кивнул:

— Есть, майор.

По званию он был выше Гудова, но срочная шифровка, пришедшая перед прибытием майора в Триполи, не оставляла у Лаговского никаких сомнений насчет того, кто тут главный.

— И не забудьте об организаторе переброски из Триеста. Его нужно отыскать и допросить. Выбейте дополнительную информацию из Хасана и сообщите в Рим. А уж они доложат мне, в Москву.

— Есть, майор.

Гудов наконец открыл досье на Вернера. Там были отчеты всех инструкторов о ходе его подготовки. Гудов быстро просмотрел эти записи. Отчет Фрэнка как главного инструктора был в самом конце. Он смотрел на Гудова все с той же еле заметной улыбкой, пока майор читал его отчет.

— Этот человек серьезно работал по курсу подготовки и преуспел во всех его аспектах. Уезжая из лагеря, он был отлично морально и физически подготовлен для того, чтобы быть первоклассным террористом.

Гудов посмотрел на Фрэнка с вопросом в глазах. Фрэнк тихо сказал:

— Он лучший из всех, кого я когда-либо готовил. Лучшего я никогда не видел. Он — совершенное орудие убийства.

Гудов повернулся к фотографиям, лежавшим на столе, и спросил Фрэнка, показывая на них пальцем:

— Кто из этих людей еще находится в лагере?

Фрэнк быстро перебрал фотографии, оставив двенадцать. Гудов просмотрел их.

— А филиппинки уже уехали?

— Четыре дня назад.