Я хотел добавить к этому что-нибудь еще, более остроумное, но не успел, ибо в следующую секунду в здание врезался самолет.

    Полковник Трэвис

    - Есть еще кое-что, о чем бы я хотел поговорить с вами, воины! - рявкнул Диомед, и встревоженный гул голосов смолк, как будто рубильник выключили. - И это кое-что - боги Олимпа. Я…

    Страшный грохот донесся со стороны моря. Десяток кораблей, кажется, это были корабли микенцев, взлетели на воздух, словно кто-то взорвал под их днищами глубинную бомбу, и грудой обломков обрушились на лагерь.

    На небе только что не было ни облачка, и вдруг разом, в мгновение ока, сгустились грозовые тучи.

    Ой не к добру это.

    - Олимпийцам нужна эта война! - сказал Диомед. - Именно по их воле…

    Еще десяток кораблей отправились в воздух. Удар был такой силы, что они перелетели лагерь и упали в долине, там, где ахейцы и троянцы уже привыкли убивать друг друга. После второго раза только дурак не связал бы это событие с той речью, которую вознамерился произнести бешеный аргосец. Боги явно не хотели, чтобы он договорил.

    Но и молния все еще не била в него с небес. Диомед был нужен Зевсу для того, чтобы принести Громовержцу последнюю жертву. Трою.

    А потом море расступилось, как, наверное, расступалось оно перед Моисеем. Только вместо ветхозаветного пророка из воды выходил сам Владыка Глубин и Колебатель Тверди, и земля содрогалась от каждого его шага.

    Ростом он был метра под три, насколько я мог об этом судить. Огромный, мощный, почти квадратный. На нем были доспехи и плащ, все цвета морской волны. В руках он держал гигантский трезубец.

    Предварительные ласки кончились. Сейчас нас будут просто иметь.

    Посейдон вышел на берег, походя пнул валяющийся на песке корабельный шест, деревянный, окованный медью, около десяти метров длиной, и тот улетел метров на сто, снеся несколько палаток. По-моему, были жертвы.

    Волны сомкнулись за спиной Посейдона.

    Сейчас он должен сказать что-нибудь банальное, подумал я. Трепещите смертные, я пришел, или что-то в этом роде.

    Но он ничего не говорил. Просто стоял на берегу и смотрел на нас.

    - Мы умираем здесь, исполняя волю богов! - крикнул Диомед. - Кровавых, жестоких, неблагодарных богов, богов, которым мы приносили жертвы и отдавали свою веру, взамен получая только смерть! Где герои прежних времен? Где Персей, Беллерофонт, Тесей, Ясон и многие другие, где люди, которые выполняли волю богов и проливали за них свою кровь? Они были предательски убиты в спину или умерли в нищете и безвестности! Говорят, что величайший из героев, Геракл, был вознесен на Олимп, но кто это видел? Что у нас есть, кроме слова Зевса? - Аргосец твердо намеревался договорить до конца. - Того самого Зевса, что обманом проник в спальню Амфитриона и, приняв его облик, буквально изнасиловал мать будущего героя?

    Вот и молния. Но ударила она не в Диомеда, а в его корабль, и тот за считаные секунды превратился в угли и пепел.

    Странно, но паники не было. То ли греки понимали, что бежать от гнева богов бесполезно, то ли война выжгла из их сердец страх. Наверное, я тут единственный трус.

    А в небе над замершим с трезубцем Посейдоном, опираясь только на воздух, стоял Зевс, и очередная молния билась в его руках.

    - Доблестный Алекс Викторид…

    Интересно, а я тут при чем?

    - …сказал мне вчера мудрую вещь. Он сказал, что мы верим не в тех богов, ибо боги Олимпа не заслуживают нашей веры!

    Все.