Меня трясло так сильно и так долго, что я совершенно изнемог. У меня уже недоставало сил даже на то, чтобы дрожать, и тем не менее дрожь все не унималась.

Я и думать-то ни о чем не мог. Все мое внимание было сконцентрировано на тех адских муках, которым так безжалостно подвергалась моя плоть. Тем временем корабль постепенно разогнался почти до скорости света. Превозмогая нечеловеческую боль и ломоту во всем теле, я не мог не заметить перехода на движители «будет-было». Кругом поднялся шум и звон, кто-то, казалось, перекликался прямо за моей дверью. Перед моими глазами зажглась предупреждающая надпись: «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ ГРАВИТАЦИИ!»

Потом: «НЕ ШЕВЕЛИТЕСЬ ПЕРЕХОДИМ НА ВРЕМЕННЫЕ ДВИЖИТЕЛИ!»

Не шевелитесь. Хороший совет! Если бы я действительно мог не шевелиться, если бы я мог хоть как-то нейтрализовать все эти рывки и толчки и унять сотрясающую меня дрожь. Но тут снова загорелась красная надпись: «ГИПЕРГРАВИТАЦИОННЫЕ СИНТЕЗАТОРЫ ПЕРЕВЕДЕНЫ НА АВТОМАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ».

И сразу же после этого загорелась зеленая надпись: «ГИПЕРГРАВИТАЦИОННЫЕ СИНТЕЗАТОРЫ СБАЛАНСИРОВАНЫ В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ».

Зеленая надпись погасла. Потом загорелась оранжевая: «УСКОРЕНИЕ СБАЛАНСИРОВАНО, КОМПЕНСАЦИЯ ВВЕДЕНА. ВЫ МОЖЕТЕ ОТСТЕГНУТЬ РЕМНИ И СВОБОДНО ПЕРЕДВИГАТЬСЯ. ВСЕ ИДЕТ ХОРОШО!»

Мне совсем ни к чему было это разрешение свободно передвигаться. И все шло совсем не хорошо. В полубессознательном состоянии я отчаянно метался в постели. Теперь мы шли на временных движителях. Эта полная опасностей бомба, которую они почему-то упорно называли кораблем, могла взорваться в любую секунду. Но где-то в глубинах подсознания я несколько раз поймал себя на том, что именно такой развязки мне сейчас и хотелось. Я просто не всостоянии был переносить эти рывки и толчки. Я был полностью вымотан, и все-таки мое бренное тело находило где-то силы, чтобы продолжать трястись в лихорадке.

Часы звездного времени на стене имели в центре дополнительный циферблат, на котором пока еще отсчитывалось волтарианское время. Медленно, мучительно, часы наплывали на часы, хотя мне казалось, что все замерло — и время, и пространство.

Наконец по прошествии, как мне показалось, не менее двухсот лет часы показали, что на Волтаре сейчас полночь. Эту жуткую таблетку я принял уже шестнадцать часов назад. И все равно меня продолжало трясти.

Один из антиманковцев, судя по виду, механик, вошел ко мне с тюбиком какого-то питья. Он поднес его к моему рту, и я попытался напиться. Мне и в голову не приходило, что у человека может так пересохнуть во рту.

Однако я почти сразу же пожалел о том, что утолил жажду. Очень может быть, что именно эти несколько глотков спасут мне жизнь, а единственное, чего мне сейчас никак не хотелось, — это продолжать оставаться в живых!

Я пребывал в полном изнеможении, и мне отчаянно хотелось спать, но я был не в состоянии заснуть.

По мере того как часы отсчитывали время, я приходил в состояние все большей подавленности.

А потом мне стало просто отчаянно плохо, хотя, казалось, что хуже уже быть не может. Сердце мое готово было вырваться из груди. Я ощущал сильное головокружение, и мне чудилось, что комната вокруг меня движется рывками, причем под самыми неожиданными углами. Сначала я подумал, что мы совершаем какие-то маневры весьма странного порядка, а потом я вдруг понял, что все это происходит внутри меня.

И наконец на меня навалилась мучительная головная боль. Обычные временные движители работают намного ровнее и мягче, чем те, что были поставлены у нас. Движители системы «будет-было» имеют механизм, специально приспособленный к постоянным мелким рывкам, но мне, при каждом таком рывке, казалось, что голова моя разлетается на мелкие осколки. И только когда медленно движущиеся стрелки на циферблате показали, что на Волтаре наступил полдень следующего после отлета дня, я начал понемногу приходить в себя.