Сара посмотрела на Кантрелла и озабоченно поинтересовалась:

— Вы уверены, что ваша жена не возмутится, когда узнает, сколько вы потратили на меня денег?

— Мое дорогое дитя, даже не думай об этом! Маргарет будет только рада. Она у меня очень добрая, и я уверен, что вы прекрасно поладите. — В золотистых глазах Сэма заплясали веселые огоньки. — Я очень богатый человек, — добавил он с веселой улыбкой. — Правда, если в ноябре Линкольна выберут президентом и он освободит всех моих рабов, я стану значительно беднее. Но все те деньги, что я истратил сегодня, являются лишь малой частью того, что мне нередко приходится платить только за одно платье для моей Маргарет.

Сара облегченно вздохнула.

— Я все отработаю, сэр. Клянусь, я никогда не стану обузой для вас и вашей жены! — проговорила она с чувством.

— Сара, Сара, что ты говоришь! — ужаснулся Сэм Кантрелл. — Дитя мое, ты едешь в мой дом не за тем, чтобы быть там служанкой! Ты дочь моего троюродного брата, о котором у меня остались только самые добрые воспоминания. Ты едешь в «Магнолиевую рощу», возможно, и не как моя дочь, но как любимая племянница, поверь!

Они добирались до «Магнолиевой рощи» почти три недели. За это время дядя с племянницей неплохо узнали друг друга. Поначалу девушку очень смущало то обстоятельство, что она путешествует с мужчиной, поскольку до этого ей приходилось путешествовать лишь с отцом. Однако Сэм успокоил ее.

— Сара, теперь я твой опекун, — объяснил он племяннице. — Твой отец в своем письме поручил мне присматривать за тобой, и сейчас ты находишься под моей опекой. К тому же, — добавил Кантрелл с улыбкой, — мне почти сорок пять лет. Будь я старше на каких-нибудь несколько лет, то вполне годился бы тебе в дедушки! Если тебя смущает мое присутствие, представь, что я — твой отец.

Сара улыбнулась, и в ее глазах блеснули слезы благодарности.

— Хорошо, я попробую. Думаю, это будет нетрудно.

Сэм ласково потрепал ее по плечу, и они продолжили путь.

Между ними сразу же установились дружеские отношения, и дружба эта крепла с каждым днем. Сара рассказала дяде о счастливом детстве, проведенном в «Холме пересмешника», и страшных годах, наступивших после того, как Мэтью проиграл в карты все, что имел. Девушка выслушала, затаив дыхание, трагический рассказ Сэма о его первой жене, очаровательной Маделине Альварес, матери их единственного ребенка, ныне двадцатисемилетнего сына Янси.

На губах Сэма, словно высеченных резцом умелого скульптора, появилась грустная улыбка.

— Мы очень любили друг друга, и мы были так молоды… — вздохнул он. — Тогда нам с Маделиной было примерно столько же лет, сколько тебе сейчас. Наши отцы даже слушать не хотели о том, чтобы мы поженились. Чтобы стать мужем и женой, нам пришлось сбежать. К сожалению, семейная жизнь у нас не сложилась. В сущности, мы с Маделиной так никогда и не были по-настоящему счастливы… —"

Сэм с печальным вздохом посмотрел вдаль. — Ее отец, дон Армандо, был гордым испанским грандом. В жилах моего отца пусть и не текла такая же благородная кровь, но по гордости он нисколько не уступал дону Армандо. Энди гордился тем, что одним из первых откликнулся на призыв Стивена Остина перебраться в Техас. Дон Армандо приходил в ярость при одной только мысли о том, что его единственная дочь, наследница огромного ранчо, станет женой гринго [2].