Гнев, говорил известный просветитель казахского народа Абай, ослабляет разум и пробуждает инстинкты.

Жестокость, агрессивность, гневливость не исчезают с развитием цивилизации. Эти черты поведения иногда приобретают другие формы, внешне будто бы более гуманные. Но по своему размаху жестокость становится во много раз более изощренной и агрессивной, особенно в межнациональных конфликтах, сопровождаемых безжалостным геноцидом, уничтожением совершенно невинных детей, женщин, стариков и больных, а также применением ужасающих изощренных издевательств над поверженным противником. Различные пытки, мучительнейшие казни, изобретенные человеком, представляют собою типичные издержки разума, не имеющие совершенно никакой аналогии в царстве дикой природы.

В кровопролитных войнах древних цивилизаций с особенной жестокостью расправлялись с побежденными. Вдоль дорог выстраивались аллеи из вкопанных в землю заостренных колов, на которых садили пленных, повсюду развешивались их отрубленные головы, со многих сдирали заживо кожу, или в качестве почетной казни заливали в рот расплавленный свинец, или в глаза и уши расплавленное серебро. Подобной казнью был умерщвлен по приказу Чингисхана руководитель героической обороны крепости Отрар Гайир-хан. Так разум изощрял инстинкт мести и жестокости, не имевший никакой, даже отдаленной, аналогии в мире животных. Изощренные издевательства, жесточайшие пытки, мучительнейшие казни, немыслимые в природе, — тоже издержки разума, своеобразные наезды его на инстинкты.

Дикарские инстинкты особенно легко пробуждаются, когда человек находится в толпе. Толпа — поле, на котором легко и быстро прорастают инстинкты далекого предка. Толпа — внушаема, стадна и нетерпелива. Ее суждения поверхностны, примитивны, упрощенны, недолговременны, переходящие из одного состояния в другое, ярко демонстрируя древние и дремлющие инстинкты. Ей свойственна слепая агрессивность, звериные эмоции, подавляющие разум. В инстинкте толпы, возникающем от заразительного подражания друг другу, человек теряет себя как личность и превращается в члена биологического стада. Массовая и бессознательная паника или гнев толпы — ярчайший пример всеобщего психоза и силы инстинкта. Он сильно и унизительно разгорается в межнациональных конфликтах. Комплекс неполноценности порождает агрессивность и самоуверенное невежество.

Стадные инстинкты легко воскресают во время массовых зрелищ. В 1996 году в Гватемале во время футбольного матча местной команды с командой Венесуэлы произошла свалка болельщиков, погибло восемьдесят человек и ранено более ста. А годом раньше в мае, в Брюсселе, во время побоища между итальянскими и английскими болельщиками футбола погибло 30 человек и еще большее число получило травмы. Как пишет один из наблюдателей этого побоища, все произошло «из-за того, что два десятка взрослых мужчин гоняли ногами мяч». В какой-то мере футбол поднял дух инстинктивной агрессивности, чему способствовала борьба двух команд, принадлежащих разным странам, разным этносам. Аналогичный дух сопереживания агрессивности происходит и при других спортивных соревнованиях. Особенно разыгрывается инстинктивная агрессивность, когда дерутся на ринге два боксера. Этот дикий вид спорта, к тому же вредный для здоровья и не делающий чести современному цивилизованному обществу, не случайно запрещен в Скандинавских странах.

Иногда люди, различающиеся между собой по незначительным этническим или религиозным признакам, мирно живут столетиями пока по какой-либо причине не вспыхивает инстинктивная вражда и тогда, разгораясь, она перерастает в длительный, бессмысленный и кровопролитный конфликт, остановить который очень трудно. Такова была долгая гражданская война в Ливане, населенном одной нацией, но принадлежащей к христианской и мусульманской верам. Она породила множество страданий народа, унесла немало жизней и продолжалась несколько лет, пока не наступило отрезвление. И все это выросло на почве чистейшего инстинкта агрессивности, лишенного какого-либо смысла и целесообразности, но подогретого разумом, представляя типичнейшую его издержку.