— Это решать барону, Ваше Величество, — презрительно буркнул Симон, — Это же его сущность. Только решить это надо сейчас. У нас осталась минута, не больше, потом Амулет сломается, и сущность может выйти из-под контроля.

Я призадумался, хоть думать было и тяжко.

Царь в моей голове что-то оглушительно кричал, но ни слова разобрать было нельзя. Что это он так разволновался? Боится, что его сейчас изгонят в астрал? Или происходит что-то не то? Симон меня обманывает?

Но об этом размышлять уже было некогда, сейчас нужно было оперативно решить вопрос с отдельным телом для Царя.

И этот вопрос нельзя было назвать легким. С одной стороны, Царь явно шарил в магии, кроме того, он ни один раз спасал мне жизнь. Собственно, это новое тело и новую жизнь я получил только благодаря Царю. Кроме того, я обещал Царю новую отдельную тушку, а герцог Кабаневич даже дал ему слово магократа.

С другой же стороны… Страшно было подумать, какую мощь Царь может обрести в отдельном теле, и каких делов он тут наворотит. И какие политические последствия для Империи может иметь появление тут сумасшедшего Рюриковича, да еще и владеющего неизвестной местным магией.

Это было нелегко, но я принял решение…

Глава 73. Последствия трансплантации

«Патриарх:

И он убежал, отец игумен?

Игумен:

Убежал, святый владыко. Вот уж тому третий день.

Патриарх:

Пострел, окаянный! Да какого он роду?

Игумен:

Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском монастыре…»

А.С. Пушкин, «Борис Годунов»

— Да, — прошептал я, башка у меня раскалывалась от боли.

От моей груди, на которой лежал Амулет Трех Огней, уже исходил запах горелого мяса, жжение стало невыносимым.

— Что «да»? — уточнил Симон, — Вы хотите изгнать сущность из вашей головы за пределы мира?

— Я хочу, чтобы Царь получил собственное отдельное тело, леший тебя забери! — заорал я, — Делай уже что-нибудь, алхимик. Я подыхаю.

Похоже, я уже окончательно социализировался в новом мире, даже уже научился местным ругательствам про леших.

— Воля ваша, — кивнул Симон.

Алхимик достал из сундука три деревянные торбы, потом высыпал из них прямо на пол серый порошок.

Этот порошок Симон полил какой-то жидкостью из покрытого рунами кувшина.

Порошок размок и стал похож на глину, эта глина забурлила и запузырилась. Симон пробормотал формулу на неведомом языке.

— Нужен предмет, — потребовал алхимик, — Любой предмет, связанный с тонкоматериальной сущностью, которую мы воплощаем.

— Чего? — я соображал с трудом, мою голову как будто рвали изнутри.

Я бы наверное упал в обморок, но боль от Амулета, терзавшего мою грудь, не давала мне вырубиться.

— У нас ничего такого нет, — растерянно развел руками Шаманов, — Эта сущность — Царь из другого мира. Где мы здесь возьмем связанный с ним предмет?

— В таком случае ничего не выйдет, господа, — равнодушно заявил Симон, — Мне нужно привязать сущность к материальному плану. Для этого нужен «якорь», материальный предмет, причем имеющий отношение к сущности.

Шаманов глянул на меня, и его передернуло. Видимо, я уже настолько паршиво выглядел, что друг больше не мог на меня смотреть.

— Да, но барону совсем плохо. Изгоняйте тогда Царя в астрал… — не слишком уверенно потребовал Шаманов.

— Нет, — зарычал то ли я сам, то ли Царь в моей голове, я уже нас с ним не различал, — Есть предмет! В кармане мундира! Маска!

Шаманов бросился ко мне и кое-как нашарил во внутреннем кармане моего мундира маску Гришки Отрепьева, ту самую, которую я украл из кладовки школьного театра, и в которой устроил ночной погром в Лицее.