— Сдается мне, ты байки травишь. Что же вы ни стволов трофейных не принесли, ни других каких «ништяков»?

— С утра надо досмотр делать, пока менты туда не сунулись. Я лично с «мухи» дал, когда они перебегали, полюбому попал!

— Ага, а с утра, как обычно, в результате досмотра — окровавленные бинты, следы волочения... Ладно вали, с утра разберемся, может батяня-комбат что нарешает, а я пойду в группировку отзваниваться, плести небылицы.

Начопер, чертыхаясь, поплелся на ЦБУ, где уже маялся оперативный офицер и рвал на себе волосы оперативный дежурный, которого доставали звонки всяческих руководящих и начальствующих органов, желающих немедленно доложить куда повыше о «потрясающих» результатах. Неподалеку хлопнули минометы мотострелков. Интересно, зачем?

Товарищ комбат тоже бегал по ЦБУ и красочно выражался по поводу «тупых всегда подставляющих подчиненных». В конце концов, крайним сделали повара из взвода материального обеспечения, пожарившего для комбата крайне невкусную картошку, из-за которой подполковника пронесло и вместо грамотного руководства боем ему пришлось путешествовать на «Очко-мартан».

С утра события нарастали лавинообразно. Часов в семь на КПП отряда подъехал очень «колоритный» военный, облаченный во все атрибуты: полагающиеся крутому «рейнджеру» американский камуфляж, поясная разгрузка, кожаная шапочка и, конечно же, кожаные перчатки без пальцев. Военный оказался начальником разведки мотострелковой дивизии, собиравшимся немедленно поделиться суперважной информацией со своим закадычным другом — начопером отряда спецназ. Начопер встретил его, пообнимались, и повел за собой в штабной кунг, выслушивать за чашкой кофе «важную» информацию.

— Короче, ты же в курсе, что тут рядышком с Ханкалой «вахи» бегают, — тараторил он, прихлебывая кофе, — так вот, комдив поставил задачу в наш разведбат на поиск и засаду вдоль трассы, сверху такая указивка пришла…

Начопер поперхнулся кофе, и его посетило чувство дежа вю. Он попросил начальника разведки мотострелков подождать и через посыльного вызвал лейтенанта-командира разведгруппы. Тот прибыл в течение трех минут, начальник разведки и командир группы смерили друг друга оценивающими взглядами, оценили натовские камуфляжи друг на друге, кожаные шапочки, разгрузки, перчатки, каждый посчитал про себя, что он круче. После этого поздоровались. Начопер усадил летёху в уголок, дал ему по рукам, чтобы не трогал чужое печенье, кофе не предложил, а приказал сидеть тихо и слушать.

— Так вот, — продолжал заливаться соловьем начальник мотострелковых разведчиков, — мне пришлось идти на выход с нашими разведбатовцами. Только мы перешли трассу и начали углубляться в район — как вот они, суки, сидят! Мы сразу в две секунды сориентировались, влупили со всех стволов!

Глаза летехи, тихо сидевшего в углу стали стекленеть, рот раскрылся.

— Этих душков там человек тридцать где-то было, и главное, суки, по-русски матом орут. Между мной и взводником «муха» прошуршала, мы только начали их обходить, так они, бля, как сквозь землю провалились. Но полюбому мы им вломили по первое число У нас потерь никаких, а у них штук девять двухсотых — верняк! Смысла по темноте досматривать нет никакого, поэтому сейчас, наверно, пойдем на досмотр, пока менты не подскочили.

Начопер сидел и тихо поскуливал — смеяться он не мог, челюсти свело. Летёха пускал слюни и моргал. Начальник разведки гордо осмотрел слушателей.

Наконец капитан начопер пришел в себя:

— Слышь братан, не стоит идти на досмотр, я знаю, что вы там увидите!

— Чего мы там увидим?

— Окровавленные бинты, и следы волочения.