То, что он уже одолел более ста пятидесяти миль на юг, Керанс мог определить по отмеченному им подъему температуры. Жара вновь стала всепроникающей, температура поднималась до шестидесяти градусов, и он испытывал крайнюю неохоту покидать лагуну с ее пустыми берегами и тихим кольцом джунглей. По какой-то причине Керанс не сомневался, что Хардмен скоро умрет, да и его собственная жизнь не может сильно затянуться в бескрайних девственных джунглях.

В полусне он лежал на спине, раздумывая о событиях последних лет, имевших кульминацией прибытие отряда в центральные лагуны, что затем запустило его в нейроническую одиссею, а также о Странгмене с его безумными аллигаторами. Наконец, испытывая глубокие уколы сожаления, Керанс, сколько мог, задерживался на ясных воспоминаниях о Беатрисе и ее живительной улыбке.

Под конец он снова привязал к ноге костыль и стволом порожнего кольта нацарапал на стене под окном сообщение, нисколько не сомневаясь, что никто его не прочтет: «День 27-й. Отдохнул и двигаюсь на юг. Все хорошо. Керанс».

Так он покинул лагуну и снова вошел в джунгли, через считанные дни совершенно заблудившись, следуя к лагунам на юге сквозь хлещущие ливни и немыслимое пекло, атакуемый аллигаторами и гигантскими летучими мышами — второй Адам в поисках забытого рая возрожденного солнца.