— Ты часто сюда приходишь? — спросила Пола.

— Каждый раз, когда бываю в Париже. — Клинтон откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на голубоглазую собеседницу.

— Думаю, я не очень-то много о тебе знаю, — заметила та. — Во всяком случае, твои миллионы дают возможность не отказывать себе в удовольствиях. Ты, судя по всему, и не отказываешь…

— Что правда, то правда. Даже, может быть, слишком. — Том положил руки на скатерть. — Когда у меня впервые появились собственные деньги, то я как с цепи сорвался — путешествовал, покупал машины, делал то, о чем всегда мечтал. И не жалел о тратах. Мне почему-то казалось, на что-то стоящее деньги всегда найдутся.

— Например, на что? — поинтересовалась Пола.

— Ну, у меня хватает заманчивых проектов, — уклончиво ответил тот. Затем наклонился вперед и мягко произнес: — Если говорить о заманчивых проектах, то ты, определенно, один из них.

Когда он взглянул на собеседницу, в глазах его читалась нежность. Да, глаза выдавали, что он тоже ощущает возникшую сейчас между ними особую связь. Они перестали быть боссом и подчиненной, миллионером и уборщицей. Только мужчина и женщина!

Том дотронулся до лежащей на столе руки Полы, и между ними пробежала искра. Внезапно ушло ощущение соблазнительной интимности. Нет, в помещении слишком много людей.

— Пойдем? — спросил мужчина. Женщина согласно кивнула.

И вот они снова едут в поместье д'Арманов. На этот раз молча, но понимая друг друга с полувзгляда. Голова ее чуть-чуть кружилась. Но это из-за того, что Том так близко, а вовсе не от выпитого вина.

Когда они приехали, не было видно ни Жака, ни Симоны. Пола направилась к лифту, но Том удержал ее за руку.

— Не торопись подниматься. Мне так сейчас хочется пройтись с тобой по саду.

Она послушно двинулась за ним к двери, ведущей в сад.

Здесь все дышало свежестью, ночной воздух благоухал ароматом роз. Меж цветущими кустами вилась белая гравиевая дорожка. С неба на красивую пару благосклонно взирала луна.

— Почти полнолуние, — заметил Том. — Наверняка это любезно устроил наш хозяин.

Пола рассмеялась.

— Разве все во Франции подчиняется ему?

— Возможно… Но только не я!

— И не я! — Она круто повернулась и взяла Тома за руки. — Вот бы сейчас заиграл оркестр и мы пошли бы танцевать. Только мы и никого больше.

— Мадам, ваше желание для меня закон. Хор Клинтона к вашим услугам. — И, отвесив ей низкий поклон, начал напевать вальс «Голубой Дунай».

Том положил ей руку на талию, и они, вместе напевая, стали кружиться на плотно утрамбованном белом гравии. Кружась по саду, Пола почувствовала себя в каком-то другом мире. Мире, где были только они двое, теперь и навсегда.

И вот уже Томас притянул партнершу к себе и прошептал:

— Знаешь, мне почему-то стало сейчас очень грустно. Ты действительно должна завтра ехать домой, Пола? Мне бы хотелось, чтобы ты осталась.

Она уткнулась лицом в шелковый отворот пиджака.

— Господи, как бы хотелось остаться здесь навсегда! — призналась она. — Но я не могу. Тебе трудно это понять…

— Трудно понять? — Он приподнял ее подбородок. — Ты порывистая, но, когда нужно пойти на обдуманный риск, легко пугаешься, правда?

Может быть, он и прав. Ей подобное никогда не приходило в голову. Знала, что не робкого десятка, но перспектива остаться с этим далеко не безразличным ей человеком вдвоем на уединенной вилле вызывала опасения.