Джек спустился вниз привязать руку, и Стивен, зная, что спор в этом случае бесполезен, выбрав три необычайно длинных бандажа, привязал сбоку почкоподобный лоток. После того, как концы пояса были закреплены на бочкообразной груди Джека, неподвижно зафиксировал поверх сердца лоток, а поверх того — руку. Джек справился о Диане.

— Все в порядке, благодарю, — ответил Стивен. — Принес ей немного сухарей и бульона из запасов моего коллеги, и она согласилась, что это проскользнуло внутрь с легкостью. Ее ум занят крысами — я одолжил ей наши карманные пистолеты — и предстоящим сражением. Ей намного лучше: храбрость ее никогда не уменьшалась.

— Уверен, что так, — сказал Джек. — У Дианы в глубине души храбрости всегда было предостаточно — имею в виду, она всегда в форме. — Затем низким голосом Обри добавил. — Броук очень обеспокоен, что не может поженить вас сегодня: он надеется сделать это завтра.

— Когда, по твоему, это вообще начнется? — только и спросил Стивен.

— Полагаю, в течение часа, — сказал Джек. Но когда вернулся на квартердек, то обнаружил, что ошибся: «Шэннон» привелся к ветру и зарифил марсели, «Чезапик» быстро приближался с тремя развевающимися флагами, и теперь его носовой бурун высоко вздымался и широко разбегался в стороны.

Когда Броук созвал на корме экипаж и обратился к нему в своем довольно четком, официальном стиле, Джек заметил, что матросы слушали с серьезным, яростным вниманием. Некоторые выказывали эмоции, которые их капитан довольно успешно скрывал: налицо полное взаимопонимание между ними. Одолженная сабля неловко висела на правом боку, отвлекая от краткого обращения, — в любом случае он стоял прямо позади капитана и ловил только обрывки слов.

— Американцы говорят, что англичане забыли, как сражаться. Сегодня вы дадите им понять, что на «Шэнноне» есть англичане, все еще знающие, как надо это делать. Не пытайтесь сбить мачты. Бейте по корпусу: главная палуба по главной палубе, квартердек по квартердеку. Перебейте команду и корабль ваш… Не надо «ура», быстро расходитесь по боевым постам. Уверен, вы выполните свой долг…

Джек не все слова расслышал, но уловил ответный рев согласия с переполненных палуб и проходов, и сердце его взыграло как от звука боевой трубы. Моряк в проходе правого борта, бывший «герьеревец», сказал:

— Сэр, надеюсь, вы дадите нам сегодня отомстить за «Герьер»?

И в этой особенной атмосфере свободы пожилой старшина-рулевой, кинув недовольный взгляд на потертый синий кормовой флаг, — лучшее, что «Шэннон» мог себе позволить после стольких месяцев в море, сказал:

— Не могли бы мы поднять три флага, сэр, как и «Чезапик»?

— Нет, — сказал Броук. — Мы всегда были скромным кораблем.

Струйка песка в тридцатиминутных часах иссякла: Бостон к этому моменту находился на расстоянии двадцати миль. Часы перевернули, отбили восемь склянок, и Броук отдал приказы, которые еще раз медленно направили «Шэннон» на ост. Фок облили водой, грот-марсель дрожал: так плыли добрую склянку и даже больше — «Чезапик» прямо в кильватере «Шэннона» прибавлял парусов.

Тишина на квартердеке и на всем корабле, только тихое пение ветра в снастях, при курсе в бакштаг, да негромкое журчание воды, бегущей вдоль бортов. И в этой тишине голос мичмана с топа мачты, сообщающий то, что видел каждый: «Чезапик» убирает лисели, грот и брамсели. Спускает грота-реи на палубу. Уатт поглядел на капитана.

— Нет, — сказал Броук, — свои мы оставим, не верю этому бризу — может стихнуть.