В первую очередь контрразведчики стремились выяснить, какие обстоятельства побудили опытного военного разведчика Сыпачева, хорошо знавшего все последствия такого шага, сунуться в «осиное гнездо» шпионажа. Анализ предварительно собранных на него оперативных материалов давал основания предположить, что семейные неурядицы, после которых он был вынужден оставить жене квартиру, и нужда в деньгах могли стать серьезным мотивом, подтолкнувшим на контакт с американской разведкой.

Эта версия требовала документального подтверждения. С того дня оперативные и технические службы ФСБ с санкции суда взяли под плотный контроль каждый шаг Сыпачева. Первое подтверждение об установлении им шпионской связи с американской разведкой поступило в конце марта 2002 года. Спустя три недели после визита в посольство США на его телефон проследовал звонок. В короткой беседе Сыпачев и пока неизвестный контрразведчикам собеседник прибегали к условностям, но профессионалам они сказали многое. Оперативная версия о шпионском характере его отношений с сотрудниками американского посольства в Москве находила подтверждение.

29 марта Сыпачеву последовал очередной звонок. В состоявшемся коротком разговоре собеседник предложил ему в тот же день встретиться возле магазина IKEA в городе Химки Московской области. Он согласился и, когда наступил вечер, направился к месту встречи. По пути несколько раз менял транспорт и осуществлял проверку с целью выявления за собой наружного наблюдения. Эти действия еще больше усилили подозрения контрразведчиков в том, что Сыпачев направляется не на прогулку, а на явку.

Около магазина IKEA его поджидал сотрудник американской резидентуры в Москве. Разговор между ними занял всего несколько минут. Денег, на которые так рассчитывал Сыпачев, он не получил — их предстояло еще отработать. В конверте, что незаметно перешел из рук в руки, лежали первое шпионское задание и инструкция о порядке постановки сигнала готовности к выходу на очередную явку для передачи собранной информации.

В выборе способа связи и обмена шпионскими материалами с Сыпачевым американская разведка не стала оригинальничать. Ее страсть к тайникам и необъяснимая привязанность к московским фонарным столбам и стенам были хорошо известны российской контрразведке еще со времен разоблачения Пеньковского. Тогда тоже для обмена сигналами связи использовали фонарные столбы, троллейбусные остановки и предметы дамского туалета.

В тот день, 29 марта, на встрече у магазина IKEA американский разведчик не стал перегружать инструктажами вновь завербованного, но уже достаточно искушенного в тайных делах агента, а сразу перешел к делу. Он предложил Сыпачеву производить обмен шпионскими материалами через тайник на пешеходном переходе, проходившем над железной дорогой неподалеку от станции метро «Студенческая». Сигналом о закладке тайника должна была служить метка красного цвета размером 15 сантиметров, выполненная на бетонном фундаменте дома № 17 по улице Минской.

После встречи с американским разведчиком с души Сыпачева словно свалился камень. Ему казалось, что их контакт контрразведчики не заметили. На службе все шло своим чередом. Семейную жизнь тоже ничто не омрачало. Страх наказания за совершенное преступление притупился, а близкий денежный мираж кружил голову. Сыпачев рьяно взялся за выполнение задания. Уже к 3 апреля его убористым почерком были исписаны два стандартных листа. В них содержались совершенно секретные и секретные сведения, раскрывающие принадлежность ряда армейских офицеров к военной разведке, данные о ее агентах, а также о ряде операций ГРУ, проводимых за рубежом.

Что думал и испытывал в те минуты Сыпачев, когда вносил в свой предательский список тех, с кем прослужил не один год и у кого в гостях чувствовал себя как дома? Стыд? Угрызения совести? Вряд ли. К этому времени их заменили деньги.

3 апреля 2002 года жена Сыпачева, отправляясь на работу, не нашла своей губной помады.