Метафизические обломки

Сваленной в кучу утвари, рухлядь

Звуков, которым уже неважно,

Где тут согласный, где несогласный.

Строчки уже не стремятся к рифме.

Метры расшатаны, как заборы

Сада, распертого запустеньем.

Мысль продолжается за оградой

Усиком вьющегося растенья,

Но, не найдя никакой опоры,

Ставши из вьющегося - ползучим

Ветер гоняет клочки бумаги.

Мальчик насвистывает из Джойса.

Да вдалеке, на пыльном газоне,

Н., извиваясь и корчась в муке,

Тщится придумать новую позу. 1991 * * * Вижу себя стариком - ночью, при свете звезды,

Шлепающим босиком в кухню за кружкой воды

В тесной квартире пустой, где доживаю один,

Где утвердился настой запаха грязных седин,

Пыли, ненужных вещей, медикаментов, тоски

И неуклюжих мощей, бьющихся о косяки. Здесь, в темноте, в пустоте,

в ужасе, на сквозняке,

На предпоследней черте,

с плещущей кружкой в руке,

Вздрогну: да это ведь я - я,

не другой, не иной

Веянье небытия чую согбенной спиной.

Некому мне рассказать

бедных подробностей тьму,

Не во что их увязать, не объяснить никому,

Как я любил фонари, окна, бульвары, пруды,

Прорезь арбузной "шари",

свет отдаленной звезды,

Той, что висит на виду в мутном проеме окна,

Что в поредевшем ряду не изменилась одна:

Тот же её ледяной, узенький луч-сквознячок,

Что наблюдает за мной,

словно прицельный зрачок

Мира, в котором полно всяческих

"кроме" и "не",

Не равнодушного, но скрыто враждебного мне:

Вытеснит. Это ему, как бунтовщик королю,

Как запряженный - ярму:

"Ты победил", - говорю.

Что наш воинственный пыл?

радуга между ресниц.

Все - даже то, что любил,

нынче отсюда теснит.

Тополю, липе, ветле, дому, окну, фонарю,

Городу, небу, земле - "Ты победил", - говорю.

Что остается тому, чьи помышленья и речь

Не приведут ни к чему? Только в тебя перетечь.

Только, по сотне примет чувствуя небытие,

Тысячам тысяч вослед лечь в основанье твое,

Не оставляя следа, не умоляя вернуть

Отнятого навсегда, - это единственный путь

Муку свою превозмочь, перетекая ничком

В эту холодную ночь

с этим прицельным зрачком. 1991 СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ РОМАНС Когда я брошу наконец мечтать о лучшей доле,

Тогда выяснится, что ты жила в соседнем доме,

А я измучился, в другой ища твои черты,

Хоть видел, что она не ты, но уверял, что ты. А нам светил один фонарь, и на стене качалась

То тень от ветки, то листвы

размытая курчавость,

И мы стояли за куском вареной колбасы

В один и тот же гастроном, но в разные часы. ...О, как я старости боюсь

пустой, бездарной, скудной,

Как в одиночестве проснусь в тоске,

глухой и нудной,

Один в начале сентября, примерно к четырем,

Как только цинковый рассвет

дохнет нашатырем! О чем я вспомню в сентябре,

в предутреннем ознобе,

Одной ногой в своей ноге,

другой ногой во гробе?

Я шел вослед своей судьбе, куда она вела.

Я ждал, пока начнется жизнь, а это жизнь была. Да неужели. Боже мой! О варево густое,

О дурно пахнущий настой, о марево пустое!

Я оправданий не ищу годам своей тщеты,

Но был же в этом тайный смысл?

Так это будешь ты. О, ясно помню давний миг,

когда мне стало страшно:

Несчастный маленький старик

лобзал старуху страстно,

И я подумал: вот и мы! На улицах Москвы

Мне посылались иногда знаменья таковы.