– Андрей, веди в приказ, дьяк Выродов комнату с постелью обещал. Спать хочу – сил нет.

– Пошли, пошли, боярин. Как же – в седле целый день, а потом не евши. Эдак любой устанет.

Стражник у дверей Разбойного приказа, узнав Андрея, отступил в сторону. Несмотря на поздний час, по коридору сновали служивые.

Андрей провел меня на второй этаж, открыл ключом дверь и сделал приглашающий жест.

Я зашел, уселся на постель. Андрей зажег свечу, поставил на стол.

– Тулуп давай, боярин. Э, да ты уже совсем квелый. Давай-ка я с тебя сапоги стяну, да ложись.

Уснул я мгновенно, как в яму провалился. И спал, как мне показалось, недолго.

Проснулся внезапно, от ощущения, что в комнате кто-то есть. Осторожно открыл глаза. За столом сидел Андрей, крутил в руках пистолет. Я цапнул себя за пояс – нет оружия. Потом только дошло, что в комнате светло, а свеча не горит. Стало быть – уже утро, рассвело.

– Андрей, ты чего – не уходил?

– Почему же, уходил, поспал в соседней комнате. Захожу утром, а ты свернулся, да пистолет за поясом в ребра упирается. Ты уж прости, вытащил его от греха подальше.

Андрей вернул мне пистолет.

– Андрей, мне бы умыться да поесть. Неизвестно, когда кушать в следующий раз придется. А потом проглядим списки – кто во дворец ходил в день убийства?

Я поднялся, надел сапоги. Тело после нескольких дней скачки еще ныло, особенно ноги и пятая точка. Вспомнив, что сегодня снова предстоит ехать верхами, я чуть зубами не заскрежетал.

Пока я умывался, Андрей принес миску с горячей гречневой кашей и кувшин с квасом, положил на стол краюху хлеба. Я жадно съел, поблагодарив Андрея. Тот вынес пустую посуду и вернулся с бумагами в руках.

– Тебе всех счесть?

– Дай я сам просмотрю.

Я начал читать бумаги. Допрос стрельца Коркина – так… и далее десять фамилий – боярин Барбашин, бояре Денисьев, Трубецкой, Румянцев и еще, и еще… Взял второй лист. Стрелец другой, фамилии почти те же самые. Все не запомнить.

Я взял чистый лист бумаги, Андрей услужливо подвинул чернильницу с пером.

– Давай сведем всех в одну бумагу. Бери по порядку листы, читай фамилии.

Андрей стал зачитывать список, а я записывал. Во втором и последующих листах фамилии часто повторялись, но их я уже не писал, только черточки ставил напротив фамилий.

Когда закончили с писаниной, в итоге получилось четырнадцать человек.

– Андрей, это все?

– Все.

– А обслуга где? Кто-то же на кухне кашеварит, во дворце убирает, белье стирает, на стол подает. А рынды где? А служивые из Дворцового приказа? Надо было бы писать всех.

– Так это же список какой выйдет! – изумился мой помощник.

– Понятно, неохота, но надо. Учти на будущее.

Я свернул бумажку с написанными мною фамилиями, сунул за пазуху.

– Лошади готовы?

– Под седлом уже.

Мы прошли по коридору на задний двор, поднялись в седла, тронулись. По Москве ехали шагом, а миновав посады, пришпорили коней.

Часа через три на пригорке показалось сельцо.

– Голутвино, имение боярское.

– Ты вот что, Андрей. Я сам поговорю с боярыней. Ты смотри, слушай, но не встревай.

– Понял – слушать и молчать.

Мы доехали до усадьбы.

Хмурый слуга пускать не хотел, но после того как Андрей рявкнул: «Разбойный приказ, по велению государя!» – открыл ворота.

Мы спешились, завели коней во двор в поводу. Въехать верхом мог только сам хозяин или государь. Иначе такой поступок сочли бы проявлением неуважения к хозяину, и нарушителя обычая могли побить палками.