Слуга принял поводья, мы взошли на ступени высокого крыльца, отворили дверь.

С трудом удалось уговорить служанку позвать боярыню.

Через некоторое время хозяйка дома спустилась по лестнице. Одета в черное, глаза – опухшие от слез.

Я извинился за визит, объяснив, что мы приехали ненадолго.

Боярыня пригласила нас в горницу. Села сама, указала на лавку нам. Усевшись, я откашлялся.

– Мы из Разбойного приказа, по велению государя проводим сыск. Убийцу мужа твоего – царствие ему небесное, ищем, боярыня.

– А если и найдете, мужа уже не вернуть.

– Зло должно быть наказано, тогда душа боярская покой обретет.

– Что вас интересует?

– Расскажи, боярыня, кто в знакомцах ходил у хозяина?

Боярыня назвала несколько фамилий.

– А враги были у боярина?

– Явных – ну чтобы убить могли, не было, но завидовали боярину многие. Не всем удается ближним боярином стать. Это же какая честь – быть вблизи государя, помогать по мере сил.

– Назови завистников.

– Вдруг ошибусь, а вы их на дыбу?

– Да что же мы, на кровопивцев похожи? И не позволит никто по одному лишь слову на дыбу.

Боярыня колебалась, потом все-таки решилась.

– Бороздин Михаил, Белевский Алексей, Морозов Дмитрий, Соковнин Петр, Румянцев Василий.

– Подожди, боярыня. Это какой же Соковнин? Левша который?

– Да нет же. Левша – Морозов. Он даже пишет левой рукой. Поговаривают – то дьявольская отметина.

– Ну, это лишнее наговаривают. А полюбовницы у боярина не было?

Боярыня покраснела.

– Нет, не слыхала. Да и хозяин мой в летах был, не до девок ему. Сыновья подрастают, все заботы о них были.

Я краем глаза глянул на Андрея. Он поерзывал на лавке, снедаемый с трудом сдерживаемым нетерпением.

Я поднялся.

– Прости, боярыня, что в сей час скорбный потревожили тебя. Прощай.

Мы с Андреем откланялись, надели в сенях тулупы и вышли во двор. Слуга снял с лошадей заботливо наброшенные попоны. Мы взяли поводья, вывели лошадей со двора и поднялись в седла. Тронули лошадей.

– Боярин, брать его надо, брать немедля и – в подвал, в пыточную, – разом выдохнул мой молодой коллега по сыску.

– Ты о ком?

– Да о Морозове этом. Сам же слышал, что левша он.

Глаза Андрея азартно горели. Видимо, он почувствовал, что напал на след убийцы, и его распирала жажда немедленных, стремительных действий, предвкушение быстрого, громкого успеха. Да и у кого в такие годы не закружится голова? Лишь горький опыт неудач и трагических ошибок может отрезвить лихую голову, но этого опыта моему молодому помощнику еще долго надо набираться.

– Э, брат! Так не пойдет. А если он не виновен? Представь, что среди тех, кто во дворце был, еще левша найдется? Подозрение – даже скорее тень его – есть. Проверить сперва надо, когда был Морозов во дворце, когда ушел? Вот сам подумай – вдруг Морозов пришел во дворец утром и к обеду ушел, а боярина убили уже после. Вы же все суставы ему на дыбе вывернете, калекой сделаете, а он боярин боевой. Вдруг понапрасну обидите честного человека? Нет, время нужно, чтобы проверить все досконально и чтобы утвердиться – он. И тогда уже по Судебнику дело вершить.

– Долго и муторно, – пробурчал Андрей.

– Под пытками любой в чем хочешь сознается. Это не довод. Представь – на тебя подозрение в чем-либо падет, тебя на дыбу подвесят, а ты – ни сном ни духом. Хорошо, если после дыбы на плаху не ляжешь. Отпустят ежели увечным – руку никто не подаст, а и подаст – сам пожать не сможешь, суставы-то повывернут.