Галопом моя кавалькада вылетела из города. Сначала гнали на север, а, достигнув замерз- шей реки, свернули на нее. Вот и обоз, недалеко ушел. Длинный.

Пока обгоняли его по заснеженному льду, я посчитал подводы — двадцать штук. Каждая лошадь в долгом пути по триста килограмм на санях утащит. Итого — шесть тонн. Неплохо!

На передних санях, укрытый медвежьей шкурой, важно восседал купец. Я пристроил коня рядом с санями.

— День добрый!

— И вам того же. Воевода прислал?

— Он самый. Как звать-величать?

— Первуша Ткач.

— Первый сын в семье, значит. А меня Георгий Михайлов, боярин.

— Во как! Соли в городе не стало, так и боярина с дружиной отрядили. Вечно у нас так — жареный петух не клюнет, не почешемся. Значица так — давай определимся. Мое дело — соль купить и привезти, твое — обоз и людей сохранить. Так?

Я согласился:

— Так, о том и воевода меня предупредил.

Купец повеселел:

— Значит, сходимся, боярин.

Я понял, о чем он. Боярин выше купца, и Первуша боялся, что я командовать начну. Но у меня и без соли забот хватит, пусть коммерцию он себе оставит, на то он и купец. Меня другое заботило — почему соль в город не везут.

На Руси бунты бывали — медный, хлебный, слышал я и о соляных бунтах. Но то было, когда цена на соль поднялась. А вот почему обозы с солью исчезают? Купцы с деньгами едут, люди при обозе. Куда же все пропадает? Разбойники балуют? Все равно — хоть кто-то, да уцелел бы, дошла бы весть. «Не стоит расслабляться, — решил я, — хоть и по своей земле едем, противника нет, однако же он должен быть, этот неведомый враг…»

Ехали до сумерек. Остановились на постоялом дворе. В трапезной ратники налегли на суп да мясное. Сидевший с нами за одним столом купец заказал только постное и осуждающе покачал головой:

— Пост ведь Великий, мясо грешно вкушать.

— Путникам, воинам и болящим дозволяется. Вот мы и едим, — ответил за меня Федька.

Он вообще не терпел, когда кто-нибудь, кроме меня, делал замечания или пытался поучать.

Доели уже молча и улеглись спать. Целый день верхом да на морозе — утомительно.

Через неделю мы добрались до Устюга. Здесь дали лошадям день отдыха.

Я хотел поговорить с местным воеводой, но его в городе не оказалось. Местные бояре же ни о чем подозрительном не слыхивали, и соль в Устюге была.

— Первуша, а соль-то в Устюге есть. Давай здесь купим да вернемся, — предложил я.

— Ты что, боярин? Здесь соль изрядно дороже будет. Да и много нам надо, небось во всем Устюге столько не наберется. И вообще, ты уж извини, боярин, соль выгодно купить — мое дело.

— Как знаешь.

Отдохнувшие и отъевшиеся сеном лошади шли бодро — только пар из ноздрей валил.

А у меня мыслишка закралась. Коли в Устюге с солью все в порядке, стало быть, заковыка как раз на обратном пути должна быть, и непременно — на пути от Устюга до Вологды. По крайней мере, по логике получалось так.

Еще несколько дней пути, и мы — на месте. Соль-Вычегодск, небольшой городишко на северо-востоке, на Русском Севере. Главное его богатство — соль. Солью торговали все — купцы, мелкие разносчики на торгу; солью были забиты лавки, лабазы, амбары. Везде — мешки с солью. А как иначе — товар, можно сказать, стратегический. Без него — ни рыбку посолить, ни суп приправить. Соль на Руси ценилась высоко, частенько ее мешали с перцем, и у путников, воинов мешочек с нею всегда был в суме.

Пока Первуша занимался закупкой, я обошел торговцев, ненароком спрашивая о предыдущих обозах с Вологды.

— Были обозы — мы уж всех ваших, кто солью торгует, знаем.