Гаури схватила ее за руку.

— Одумайся, Рукмини! Ты должна быть с нами. Тебе приказано оставаться с караваном! Ты… ты ведь воин, не так ли? Мальчишки учили тебя сражаться! Я сама видела.

— Как и тебя, — фыркнула Рукмини. — Ты медь не только смотрела, как мы фехтуем, не гак ли, сестрица? Если бы из палок можно было высекать искры, то вы с Арилье…

— В караване нужны воины, — перебила взволнованная Гаури.

Мысль об Арилье тревожила ее, но девушка не хотела вспоминать о нем сейчас, когда нельзя отвлекаться на чувства. Она и сестру не одобряла именно поэтому. В разгар войны — не до любовных томлений! Кого угодно могла обмануть Рукмини, но только не Гаури: Рукмини возвращается в осажденный город не для того, чтобы сражаться. Рукмини рвется к возлюбленному.

Сердясь на старшую сестру за легкомыслие, Гаури продолжала:

— Да, мы с тобой — воины, за неимением лучших. И нам поручено охранять караван наравне с мужчинами. Разумеется, с большим отрядом врагов мы не справимся, но случайный набег нескольких неприятелей отобьем без особого труда. Ты, да я, да еще несколько стариков, которые достаточно сильны, чтобы удержать в руке меч.

— Вы запросто обойдетесь и без меня — убежище уже близко, — Рукмини покачала головой. — А я должна быть не здесь, не со немощными и детьми, а там, в крепости… с ними.

И, не позволив Гаури опомниться, она погнала коня прочь. Несколько секунд девушка следила за сестрой, мчавшейся навстречу грядущей битве. Затем, привстав на стременах, закричала:

— Рукмини! Остановись!

Не оборачиваясь и никак не показывая, что слышит, Рукмини нахлестывала коня. Распустив хвост, Светамбар радостно мчался но траве. Ему надоело плестись шагом, приноравливаясь к медленному ходу каравана.

— Ах ты! — вскрикнув от досады, Гаури помчалась в голову колонны и громко позвала младшего брата: — Ратарах!

Парень обернулся. Гаури покачала головой.

Как он мог быть таким беспечным! Неужто не видел, что творится с их старшей сестрой? По лицу Рукмини обычно трудно бывает прочитать, что она чувствует и о чем думает, но уж Ратарах-то должен был ее знать! Он все время находился рядом с Рукмини — и ему даже в голову не пришло понаблюдать за нею. Вероятно, сам замечтался о подвигах, которые совершит, когда ему позволят вступить в бой. Замечтался и проморгал сестру. А Рукмини, своевольная и дерзкая, легко обвела его вокруг пальца. И она, Гаури, тоже хороша. Не смогла уговорить старшую сестру. Влюбленная девушка глуха к доводам рассудка, стало быть, надо остановить ее силой.

— Ратарах! — донесся до слуха юноши крик Гаури.

Он встрепенулся, стряхнул с себя полусонные грезы. Медленно двигаясь в одном ритме целый день и почти всю ночь, он действительно задремал в седле.

— Ратарах, не отпускай ее одну!

Он проснулся сразу.

Сна как не бывало.

Рукмини! Несколько раз она говорила ему, что собирается вернуться и принять участие в предстоящей битве. Неужели она выполнила свое намерение? Судя по огорченному лицу Гаури, так оно и есть. Ни о чем больше не спрашивал, Ратарах помчался следом за исчезающей и ночи тенью.

— Рукмини! Подожди, стой! Рукмини!

Попробуй настигнуть ее, когда она мчится не разбирая дороги…

Эта бешеная погоня продолжалась весь остаток ночи и только к утру, когда небо и воздух стали розовыми, юноша настиг наконец сестру.

Уже скрылись за горизонтом горы, к которым лежал путь каравана. Скоро поднимутся впереди стены Патампура и станет видна вражеская армия, растянувшаяся по равнине.