Но оторваться пришлось. Еще немного, и Шлока выдаст одну из самых сокровенных своих тайн. Сейчас он только смотрел на лошадей взором орла, которого мудрец уловил в сеть своих мыслей. Орла, парившего в поднебесье и видевшего все происходящее сверху, разом… Но еще немного — и Шлока сам забьет крыльями, оторвется от земли и полетит… Полетит на глазах у раджи Калимегдана.

И тогда за мудрецом начнется настоящая охота. Потому что иметь в своем подчинении мага-оборотня, да еще такого знающего, обладающего даром пророчествовать — мечта любого раджи. Свой дар Шлока скрывал даже от Авенира, владыки Патампура. Потому что даже Авенир, книгочей со слабым здоровьем, был раджой и, хуже того, — был человеком со всеми присущими людям слабостями. Никто из смертных не должен властвовать над Шлокой!

Шлока поскорее оставил орла и вновь повернулся к Аурангзебу. За эти мгновения страшное божество, которым представал властелин Калимегдана, не изменилось: все так же гневалось в душе, все так же неподвижно восседало на своем седалище, окруженное преданной свитой.

Нарочито небрежным жестом Шлока указал на избранную им лошадь:

— Вон тот жеребец — со звездой на лбу. Он — лучший.

И тотчас, не дожидаясь мановения руки великого раджи, двое пастухов метнулись к табуну, расчищая себе дорогу плетками. Лошади заметались из стороны в сторону, дико кося вытаращенными глазами. Взвивается и хлещет плетка, перед избранным конем растет пустота, а он еще не понял происходящего — переступает на месте, ржет тревожно, задрав хвост, готовый убегать. Миг — и аркан охватывает его шею, человечья рука хватает его за гриву. «Тише, тише, успокойся…» Не сразу человечий голос проникает в сознание коня, его слух еще наполнен дробным стуком копыт и ржанием собратьев; но вот конь укрощен и подведен к трону. Хорош…

— Вот конь, достойный великого раджи, под ногами которого дрожит земля, перед лицом которым падают стены и башни чужих городов, — отчетливо произнес Шлока, и непонятно было, к чему относится странная насмешка, вдруг почудившаяся Аурангзебу в тоне мудреца.

Не к тому ли, что на самом деле, по мысли Шлоки, царственный всадник не будет достоин такого коня?

Конан с интересом наблюдал за происходящим. В облике раджи ему постоянно чудилось нечто странное. И вдруг Конан понял: повелитель Калимегдана вовсе не вендиец, а туранец! Неизвестно каким образом, но туранец захватил власть в Калимегдане и постепенно начал завоевывать соседние княжества.

Такое иногда случается. Местная династия стареет и вырождается, все меньше появляется на свет дееспособных владык, которые в состоянии мудро и уверенно править своим народом. И тогда приходит пришелец. Чужаку довольно бывает протянуть руку, чтобы власть сама упала к нему в объятия, точно спелый плод, сорвавшийся с ветки.

Почти наверняка Аурангзеб был некогда наемником. Начальником стражи во дворце, полководцем… Может быть, даже простым офицером. Несколько удачных интриг — и он занял трон Калимегдана. А потом начались его завоевания.

Стоит попытать счастья здесь, на службе у выскочки. Такие люди не слишком жалуют местных и предпочитают одаривать своим доверием чужаков. Людей, которые не имели бы корней. Людей без связей. Людей, которые зависели бы только от нанимателя, от его милости и благорасположения.

…А казна у Аурангзеба наверняка богатейшая, Конан это просто кожей чувствовал…

Медленно встав, Аурангзеб сошел со своего трона, направился к коню.