Все это время нас — пленников, предназначенных на заклание — кормили каким-то тошнотворным пойлом. Этого хватало на то, чтобы поддержать наши силы и не дать нам рухнуть без сознания едва выйдя на арену, испортив зрителям все удовольствие. Но если я когда-нибудь в своей жизни и нуждался в силе, так это тогда.

Тем временем шум и крики на трибунах стали ритмичными, и рев начал складываться в узнаваемые[26]слова, которые скандировал весь амфитеатр:

— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!

Словно откликнувшись на этот кощунственный зов, тварь в клетке за железными прутьями зашевелилась и затрепетала щупальцами.

К каким бы там животным ни относилась эта тварь, уллары, очевидно, привезли её с собой из далекого Уллардина. Но пока внимание всех сосредоточилось на клетке и заточенной в ней твари, я сосредоточенно трудился над цепью и следил за происходящим.

— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!

По пропитанному кровью песку бежали обрадованные полулюди с развевающимися индиговыми волосами. Мчались они уверенно и целеустремленно, и это странно контрастировало с внезапно выказанной ими совершенно неподдельной осторожностью. Одним толчком уллары откинули железную решетку и тут же бросились врассыпную к стенам арены, словно листья, которые разметал порыв ветра. Теперь клетка зияла открытой пастью.

В недрах её возникло движение — скользящее, крадущееся, какое-то непристойное. Затем уллгишоа вытек из клетки, перевалившись через железный край, и упал на согретый солнцами песок. Я бросил туда единственный взгляд, а затем накинулся на свои цепи с безумной яростью сумасшедшего.

Тварь эта была огромной, чешуйчатой и покрытой слизью. Чешуйки тянулись только по её верхней части в виде полусферической спины, а нижняя часть состояла из массы извивающихся щупальцев. Но каких щупальцев! Каждое из них волновалось, колыхалось и извивалось, словно манящий к себе палец. Будучи у основания с лодыжку человека, оно утончалось к кончику до толщины большого пальца и оканчивалось мясистым наростом, с которого, блестя ало — черным, капала отвратительная жидкость, похожая на сукровицу.

Уллгишоа дюйм за дюймом полз по песку. Я видел, как единственный желто-красный глаз без века, расположенный в центре как раз под чешуйчатой спиной, пялясь, как перископ, безошибочно сфокусировался на белоснежной фигуре связанной Делии. Я понимал, что сделает эта тварь, как только её щупальца смогут дотянуться до тела моей Делии.

Я рвался из пут, как черт в дантовом аду. Если ад существует, то он взял себе за образец именно эту сцену.

Я почувствовал, как слабеет выбранное мной звено. Почувствовал как оно слегка гнется, и теперь мне пришла на помощь самая технология Крегена. Как я уже говорил, культура на Крегене неизбежно весьма разнится от места к месту. Вследствие этого различается и уровень технологии и науки. И явно нереалистично воображать себе мир, где все страны развиты одинаково — если только весь этот мир не находится под властью единого центрального правительства. Таким может быть, например, мир далекого будущего, куда любят устремляться в мечтах наши утописты. Вот потому-то длинные тонкие мечи улларов и хикландунцев приходилось ковать из железа невысокого качества. Я знаю это наверняка, так как Хуан часто жаловался, что залежи железа вокруг его города не шли по качеству ни в какое сравнение с рудами древнего Лаха. Большинство мечей переходило от отца к сыну, как драгоценное наследие туманного и величественного прошлого.

Но на оружие попроще и на инструменты жителям Враждебных Территорий приходилось пускать железо из местных руд. И сейчас я от души благословлял низкое качество этого железа. Я почувствовал, как нащупанное мной звено деформируется, уступая моим усилиям. Зрителям на трибунах было сейчас не до меня. Они восторженно выли, наблюдая за ползущей по песку тварью. Меня мутило от вони, испускаемой уллгишоа и я пытался думать о технологии производства железа, а не о том, что сделают с моей Делией эти непристойно извивающиеся щупальца.