|
Волосы растрепались. Потянувшись, чтобы схватиться за что-нибудь и подняться на ноги, она попыталась сжать кулаки. Гэн поспешил усадить ее на стул. Старуха проговорила: — Они пришли с Нилой и забрали Сайлу. Видишь, я все поняла и добилась, чтобы они разрешили мне ухаживать за ней. Только мне. Я знаю, что она Избранная, и всегда знала. — Что она несет? — пробормотал Гэн, протягивая руку, чтобы коснуться ее плеча. Старуха окинула юношу ледяным взглядом. Внезапно в ее глазах появилось лукавое выражение, и она доверительно подалась вперед. Гэн отступил. Женщина продолжала, указывая искалеченной рукой на дальнюю стену: — Это там. Там есть проход. Они попытаются купить себе свободу жизнями ваших жен. Скорее! Схватите их! Стена была каменной. Однако собаки, прыгая на задних лапах, атаковали ее с такой же свирепостью, с какой минуту назад набросились на дверь, ведущую в эту комнату. Одна из них задела нужное место, и каменный блок со скрипом отодвинулся, открывая вход в подземелье. Все бросились в проход. В абсолютной темноте не было слышно ничего, кроме звука их собственных шагов. Гэн держал Шару за ошейник. С радостным визгом собаки тащили людей за собой. Когда друзьям уже казалось, что они целую вечность бегут по этому скользкому проходу, натыкаясь на стены, воздух вдруг стал вроде бы свежее. Один раз им почудилось, будто они слышат голоса, и воины остановились, затаив дыхание и прислушиваясь. Через несколько ярдов это случилось вновь, и они поняли, что погоня подходит к концу. Оба крепче сжали рукоятки мечей и проверили, легко ли можно дотянуться до кинжалов, торопливо осенив себя Тройным Знаком. Выход из тоннеля был все еще открыт. Они попали на склад через дверь, самую большую из когда-либо виденных Гэном. Штабеля товаров выше человеческого роста, разделенные проходами, простирались на пятьдесят ярдов впереди и на половину этого расстояния по обе стороны от них. В конце одного из проходов, у самого выхода, они заметили Алтанара и Ликата. Выскочивший из тоннеля Гэн закричал: — Стоять! Все обернулись. Стражники несли двух женщин, завернутых в одеяла. Увидев преследователей, они опустили их на землю и обнажили оружие. Алтанар, быстро подскочив к Ниле, приставил к ее горлу меч. — Один шаг — и… — Он не договорил. Самодовольство в его голосе усиливалось резонирующей маской. Гэн услышал, как Клас бормочет что-то похожее на молитву. Алтанар повторил: — Еще один шаг — и она умрет. Нила извивалась и стонала. Но Гэн чувствовал огромное облегчение: она была жива. Он опустил оружие, сделав глубокий вдох, чтобы унять дрожь в голосе, и произнес: — Если вы вернете наших жен, мы отпустим вас. Но если вы причините им вред, пощады не будет. — Жен? — выскочил вперед Ликат. — Ты сказал «жен»?! — Это прозвучало как обвинение. Нила лежала на боку. Гэн указал на нее мечом: — Она носит моего ребенка, Ликат. Наклонившись, тот горящим взглядом окинул закутанную в одеяло женщину. Когда Ликат снова повернулся к Алтанару, он был в такой ярости, что, казалось, позабыл обо всем на свете: — Ты ничего не сказал мне о том, что она беременна! Ты приказал обмотать ее этими тряпками, чтобы я ничего не заметил!.. — Он лжет. Мне запрещено прикасаться к беременной женщине. Мой клан заключил сделку с Церковью. — Алтанар выглядел больным. — Это мой ребенок. Должен быть моим. Гэн вздрогнул от предупреждающего прикосновения Класа. Он знал, что должен быть спокойным, должен сдерживать себя. Сердце бешено колотилось, в горле пересохло. Несмотря на это, голос его оставался уверенным. Он решительно заявил, что это его ребенок. Гэн насмехался над Алтанаром, говоря, что стража во дворце уничтожена и подкрепления на подходе. В конце он заметил, что независимо от того, что произойдет с их армиями, Алтанар не сможет покинуть замок без его позволения. |
