|
Ее сердце билось еще слишком быстро, и она закрыла глаза, попытавшись полностью расслабиться, ни на секунду, однако, не прекращая думать о Сайле. Эта девушка еще так много не знала о себе самой. Сайла никогда не слышала о своей семье, не знала она даже о том, живы ли ее близкие, да и просто того, откуда она родом. Также ничего не могла знать Сайла и о тех временах когда ей «помогали» войти в страну транса. Что скажет Сайла, когда узнает о том, сколь многое из ее мыслей было идеями настоятельницы? Думала ли она еще хоть раз о Вратах? Думала ли она о настоятельнице, которая, казалось, просто лежа в своей кровати, постигала в это время мир, находящийся уже не здесь, но еще и не там? Если она узнает правду, простит ли она свою настоятельницу, которая столько лет притворялась болтушкой? Не проще ли было воспитать этого ребенка, как и других, по шаблону? Уголком глаза она наблюдала за Сайлой. Молодое, прекрасное, но со строгими чертами лицо было задумчиво. Сердце настоятельницы так и подпрыгнуло при взгляде на него. Что, если ей и вправду удалось найти Врата? Почему она выбрала именно эту девушку для того, чтобы только ей одной показать этот мир? Наверное, покорили ее смелость, упорство, точность. Ее невозможно было сломить тяжелой работой. Она доказала это в Джалайле со своими двумя друзьями. То, что они сделали там, стало предметом зависти всех женщин. Но правилен ли в итоге выбор настоятельницы? Конечно же, теперешняя ее жизнь — лучше. Теперь у нее есть муж, ей не надо путешествовать неизвестно куда, неизвестно за чем, чего, может, и не было-то никогда. Все же было бы ошибкой позволить ей продолжать жить теперешней ее жизнью, так и не рассказав до конца о Вратах. Чем больше настоятельница думала об этом, тем большую уверенность она ощущала. Сайла, безусловно, заслужила право узнать все о себе. Ложь во благо — тоже ложь, и ничего больше, убеждала себя настоятельница Ирисов. Пришло время рассказать Сайле всю правду и позволить ей самой судить о том, что было сделано правильно, а что — нет. Однако холодок сомнения пробрался в душу старухи. Весьма вероятно, что Сайла, узнав о том, что ее долгое время использовали, настолько озлобится, что вообще не простит ее. Чему быть, того не миновать. Решение принято. Если ей придется понести наказание, никто не сможет сказать, что оно было незаслуженным. — Я хочу кое-что рассказать тебе, — начала настоятельница, и Сайла повернула к ней свои невинно-чистые голубые глаза. Взгляд настоятельницы был устремлен вдаль. Сухой старческий голос будто стегал ее каждым своим словом. С каждым новым вскрывшимся обманом Сайла чувствовала, будто с нее живьем снимают кожу. Затем неожиданно для себя, когда рассказ подошел к тому, как они расправились с Алтанаром, она слушала с новым волнением, переживая все события еще и еще раз. Голос все еще звал ее. Она чувствовала, что ей недостает этой старой, больной женщины, которая с таким трудом пыталась сделать из нее настоящую личность. Интересно, какая у нее была бы мечта, не придумай ее настоятельница? Она лгала ей из-за страха за нее, за ее будущее, а не из-за недостатка любви к ней. Откуда этой женщине было знать, что Сайла дралась бы даже с тиграми за малейшую возможность отыскать эти Врата? Чья это ошибка? Кто виноват в том, что не все шло так, как планировалось? Посторонний звук прервал ее мысли. Обернувшись, Сайла увидела, что по лицу настоятельницы текут слезы, та просто рыдает. Девушка кинулась к ней. — Я понимаю, зачем ты все это делала, моя настоятельница, и я люблю тебя за это. Ты взяла к себе маленькую испуганную девочку и дала ей мечту. Она все еще со мной и всегда будет со мной. Совсем необязательно достигать своей мечты, намного важнее, чтобы она была, нельзя дать своей мечте уйти. Всю жизнь я буду искать эти Врата. Где они? Почему они так важны? Узнать, где они, — моя мечта. — Она оглянулась по сторонам и спросила: — А хочешь узнать мой секрет? Мой собственный секрет о Вратах? Немного неуверенно, будто боясь чего-то, настоятельница молча кивнула. |
