– Какой-никакой, а бог. Заметь, что и ты все это знаешь, а выводы делаешь другие. Неправильные выводы. Думаешь, что служить пауку – лучший удел для умного, деятельного, и что более всего удивительно – честолюбивого человека. Думаешь, что все люди, протестующие против существующего уклада вещей – преступники, и даже не просто преступники, а выродки. Как же тогда быть с твоими собственными предками? Думаешь, они не участвовали в Древних Войнах, до того, как настала пора Рабства? Что они думали о восьмилапых хозяевах – до того, как появился твой любимый Договор?

Олаф ничего не ответил, продолжая размеренно вышагивать в сторону гор.

– Молчи, – разрешил Фольш. – Я же все равно тебя слышу. Твои предки много не знали, и что самое интересное, нынешние пауки – совсем не те, что прежние. Смешно! Да откуда ты это взял?! Твой Повелитель Чивья, которого ты называешь Стариком – сколько ему по твоему лет? – бог опять сделал паузу, но ответа не дождался. – Ты знаешь, что он стар, очень стар. Повелители не умирают своей смертью… Восьмилапые вообще бессмертны, ты когда-нибудь задумывался об этом? От линьки до линьки, меняя хитин, лапы – почти весь скелет, они живут и живут. Поэтому им и необходимы войны, если бы не внутренняя агрессивность, восьмилапые давно заполнили бы собой весь мир, да в несколько слоев. У людей не так…

Под ногами шуршал гравий, здесь начиналось каменистое предгорье. Назойливая муха зависла перед самым лицом. Олаф отогнал насекомое, но оно тут же вернулось. Саранча муху не пугала… Тогда сотник внушил ей видение стрекозы. С жужжанием негодная умчалась, выписывая виражи над самой землей. Показался еще дин караван муравьев – они тащили попадавшие деревья из ближайшего леска. Почему муравьи никогда не ломают деревьев сами? Силы хватит, а дом получится прочней. И что было бы, не собирай муравьи падающие от бурь и возраста стволы? Наверное, вся земля давно покрылась бы ими в несколько слоев.

– Нет, ты все-таки подумай о том, сколько лет твоему Старику, – настаивал Фольш. – Тысячи лет, Олаф. Он помнит и Рабство, и Древние Войны. Он жил тогда в степи, терзал людей, пытался их уничтожить вместе со своими сородичами.

– Что ж, в таком случае он многому научился с тех пор.

– Смертоносцы научились многому, – согласился бог. – А вот люди многому разучились. Даже отравленных стрел у вас не было сотни лет. Между тем Старик еще старше. Он помнит Мутацию.

Они опять прошли немного молча. Солнце заходило чуть левее вершины Валомриканси, и именно туда путники направлялись. Кто и когда назвал так эту гору?.. Олаф ждал ответа на свой невысказанный вопрос, но Фольш не торопился.

– Хорошо, я спрошу вслух, – сдался сотник. – Что такое Мутация?

– У твоего друга Агни… Да я знал и его, – кивнул Фольш, когда мозг сотника взорвался изумленными эмоциями. – Ты слишком известная личность, я давно заинтересовался тобой. И не только я, конечно же. Так вот Агни, чивийский книгочей. Помнишь, как он обожал собирать древние книжки с запрещенными сказками? Про Древние Войны, про Предательство, после которого смертоносцы узнали секрет человеческой души и победили людей, про Белую Башню… Там не было сказки про Мутацию, но была история о Зеленой Звезде, которая упала на землю. Часть наших предков улетела от Катастрофы – это слово ты тоже должен помнить – на летучих кораблях, а другая…

– Ты сказал «наших предков», – отметил Олаф. – Ты лживый бог.

– Хорошо, я не бог, – легко согласился Фольш. – Так вот Мутация была вызвана Катастрофой, падением Зеленой Звезды. Невидимые лучи кое-что повредили в нашем мире. Чувствительнее других оказались насекомые.