-  Это всё, что тебя интересует?

    -  А как насчёт твоего выбора? Ты убедился наконец, что не обладаешь наивысшим могуществом? Что вообще колдовство - вещь ненадёжная, и лучше обходиться без него?

    От этих слов Карсидару сделалось жарко. Невольно он отвёл глаза, посмотрел сначала на плывущие в ярко-голубом небе кучевые облачка, меж которых сияло ослепительное пятнышко солнца, и принялся зачем-то разглядывать чахлое деревце, находившееся за спиной у Зерахии.

    -  А, вот видишь… - шепетек грустно причмокнул. - Я же предупреждал, что в этом походе будет решаться твоя судьба! Вот Адонай за тебя и взялся, хвала Ему, благому сокрушителю сердец!

    Тут же Зерахия словно забыл о собеседнике и глухо забормотал: «Барух Адонай…» Карсидар отёр пот со лба, утешил себя тем, что в выжженной солнцем пустыне было гораздо жарче, и тронул поводья. Но шепетек мгновенно спохватился и спросил насмешливо:

    -  Кстати, Давид, а как там твой божок, твой конь? У тебя, я вижу, теперь завелась другая… богиня.

    -  Слушай, ты!!! - Карсидар уже был рядом с шепетеком, уже держал его за отвороты кургузого кафтанчика, по краям которого болтались бело-голубые шерстяные нитки, и смотрел прямо в его блестящие каштановые глаза.

    -  Ах ты гнида, свинья шелудивая… Не поминай Ристо! - шипел он, перебирая отвороты кафтанчика, густую бороду и подбираясь к горлу мерзавца. - Ристо подстрелили, а такого коня…

    Карсидар чувствовал, что задыхается.

    -  Вижу, ты крепко любил своего скакуна. Извини, Давид, я не хотел тебя обижать, - как ни в чём не бывало сказал Зерахия. - Но впредь тебе урок: нельзя полагаться ни на что земное. Здесь, в этом мире, всё не вечно, непрочно, обманчиво.

    -  И прежде всего - твои лживые речи! - не сдержавшись, воскликнул Карсидар. Но тут же пожалел об этом, потому что проклятый шепетек с невинным видом спросил:

    -  Интересно, где же я солгал таки?

    Моментально в памяти всплыли все подробности нелепого похода, едва не окончившегося катастрофой. Карсидар разжал пальцы, брезгливо отряхнул руки, но вынужден был сознаться:

    -  Знаешь, Зерахия, как ни печально, ты оказался прав во всём.

    Он думал, что шепетек обрадуется, начнёт торжествовать и расхваливать собственную проницательность. Однако ничего такого не произошло. Зерахия смотрел на него с сочувствием.

    -  Бедняга Давид, представляю, что довелось тебе пережить… Тяжело непокорному испить чашу Господнего гнева.

    Карсидар болезненно поморщился, и приободрившийся шепетек почти радостно докончил:

    -  Впрочем, это для твоего же блага. Чем быстрее ты перестанешь противиться Адонаю, тем лучше.

    -  Ладно тебе. Ладно! - прервал его Карсидар, снова раздражаясь. - Заладил своё: Адонай, Адонай… У тебя есть ко мне ещё что-нибудь?

    -  О чём же говорить двум а'идам, как не о Всевышнем! - чистосердечно удивился полоумный торгаш.

    -  Например… узнать, зачем ты сюда явился. Почему не торчишь в своей слободке или на торжище, а разгуливаешь по Новому Городу.

    Надо же было хоть о чём-то спросить! Да, лучше всего убраться отсюда подобру-поздорову, пока шепетек окончательно не свёл его с ума, но Карсидар как всегда поддался влиянию иудеянина, уже втягивался в бессмысленный и опасный разговор…

    -  Я молился за твой дом.