|
Мы были там всей группой, а в центре находился Байлот. И это не сон. Обряд посвящения завершен. — Твои выводы не чересчур скоропалительны? — возразил русич. — Для тебя видение — целое событие. Ничего подобного ты раньше не испытывал. Я же сталкивался с необъяснимыми явлениями постоянно. Вспомни хотя бы старца и птицу-гонца. Чудеса, да и только, чем не сюжет для легенды? Успокойся, нам просто обоим приснился похожий сон. — Сомневаюсь… — усмехнулся Тино. — Взгляни-ка сюда… Японец резко распахнул куртку и указал на обнаженную грудь. В области сердца отчетливо виднелось красноватое пятно с размытыми краями и четко очерченным центром. Удивительно, но изображение ничего общего не имело со следами от ранений. Абсолютно иной цвет, да и кожа не повреждена. Словно кто-то невидимый поставил на тело Аято странную таинственную печать… Размер кольца был невелик — в диаметре не больше двух сантиметров. Изумленно глядя на самурая, Олесь начал нервно застегивать пуговицы на своей куртке. — Что ты делаешь? — изумленно спросил Тино. — Хочу проверить твою версию, — простодушно ответил Храбров. — Но ты застегиваешь одежду, а не расстегиваешь, — вымолвил японец. На мгновение русич замер. Только сейчас до него дошло, что он совершенно растерялся и делает одну глупость за другой. Предположение товарища повергло его в шок. Олесь не ожидал, что обучение закончится так быстро. Оставив в покое пуговицы, Храбров снял куртку через голову. На груди русича оказалось точно такое же пятно, как у Аято. Теперь сомнений не осталось — обряд посвящения действительно состоялся. — Но как же? — не унимался русич. — Ведь мы находились в бараке. Наши тела не покидали здание… — Вот именно тела, — улыбнулся японец. — Речь же идет о душах. Для Света и Тьмы только они представляют реальный интерес. Тела бренны, разум холоден и прагматичен, а сердце является отражением души. — Значит, печать есть у всех? — поинтересовался Олесь. — Возможно, — проговорил Аято, — думаю, скоро мы узнаем. Ждать пришлось недолго. Уже через пару минут в коридоре раздался возбужденный голос Саттона. — Матерь божья! Что у меня на груди? — воскликнул англичанин, стоя в одних трусах со штанами в руке. На его крики выбежали Стюарт, де Креньян, Карс и Белаун. Судя по их обнаженным торсам, они тоже рассматривали странное новообразование на своем теле. С немым вопросом воины смотрели на Аято и Храброва. Только эти двое выглядели на удивление спокойно. — Что происходит? — решился на вопрос Жак. — По утверждению Тино, мы прошли обряд посвящения, — произнес Олесь. — Хотя зачем нужна отметина, мне непонятно. Думаю, на все вопросы способен ответить только Аргус, но его почему-то до сих пор нет. А ведь он никогда не опаздывает… — Надо идти к нему, — высказал общую мысль властелин. — Конечно, — кивнул самурай, — но для начала советую одеться. Кроме того, я многих пока не вижу. Надо узнать, как они себя чувствуют, и прояснить ситуацию с кольцами. Быть может, кого-нибудь сия чаша миновала… — О Линде не беспокоитесь, — вставил маркиз. — У нее есть печать… — У меня тоже, — проговорил показавшийся в коридоре Олан. О клоне надо сказать особо. За прошедшие три года он вырос, возмужал и окреп. Теперь это был уже не угловатый юноша, рвущийся в самую гущу сражения, а хорошо подготовленный, смелый и сильный воин. Глядя на него, Храбров невольно вспоминал себя, двадцатилетнего, только-только попавшего на Таскону. Сколько глупых ошибок он тогда совершил. Хотелось надеяться, что тасконец их не повторит. |
