Негритянка улыбнулась. Банальное английское «Nice to meet you» прозвучало не банально, ибо как-то не привычно было служить щитом для голого мужчины и при этом знакомиться с прислугой. Хорошо было только одно — окна мыть здесь явно придётся не мне. И я улыбнулась в ответ на сдержанную улыбку негритянки. Она не была радушной, скорее просто вежливой, потому что сквозь неё сквозило «сколько вас тут было-перебыло…». За что очень захотелось дать в глаз. Ему или ей, не знаю.

Эми, к счастью, догадалась оставить нас наедине.

Я развернулась к любимому.

— Похоже, тебе нужно одеться.

— Ну, мы не доделали начатое… — промурчал Джек.

— И не доделаем, пока не встретим твою маму, друга, посыльных, швейцара или не забаррикадируем ко всем чертям лифт, ведущий в квартиру.

— Серьёзный подход.

— О да. И почему они все не разуваются? — возмутилась я, вспоминая сразу уборщицу в школе, требующую сменку и ворчащую «ходють тут всякие».

— У нас нет вашей дурацкой привычки. Только русские могут ходить в гостях в костюме от Армани и в носках! Это же унизительно! Почему не в трусах?! — заявил Джек.

— Ну, тут, как я вижу, принято принимать гостей нагишом. И, кажется, никто этому не удивлён.

— Что ты хочешь, Кристал меня и так видела. И Эми доводилось, потому что иногда утром я не успеваю одеться, как она уже со своим пылесосом.

— Потрясающе… С ней ты тоже?… — возмущённо спросила я.

— Э-э, нет. С Эми у нас сугубо деловые отношения. Горничная она замечательная, Моника хотела её переманить — не вышло. Были бы настоящие кровавые торги, если б Эми не сказала сразу, что останется работать у меня, а не у этой взбалмошной стервы, — сообщил Джек.

— Мило.

— А насчёт вашей дурацкой русской привычки — оставлять обувь у входа… Да меня даже индусы не заставляли! Я вообще хотел развернуться и уйти, когда жена Игоря предложила мне разуться в коридоре и всучила убогие тапочки. А ещё званный ужин!

— Это же нормально — не нести в дом уличную грязь, — пожала я плечами.

— Ты видишь здесь грязь?

— На долю твоей горничной приходится много тяжёлой работы.

— Организуешь профсоюз? — хмыкнул Джек.

— Нет, организую бахилы у входа. Как в музее, — я показала ему язык. — Поменяю ключи и повешу на дверях лифта замок. И давай уже, одевайся. — Я открыла холодильник — там было стерильно чисто — ни крошки, ни маковой росинки. — Я есть хочу. А еды у нас нет.

— У нас, — пробормотал Джек. — Это забавно звучит.

— Назвался женихом, полезай в кузов, — хихикнула я.

— Какой еще кузов? Зачем в кузов? — заморгал Джек, следуя за мной.

Я выглянула из кухни — расчищен ли путь в спальню от горничных, моделей и прочих неприятелей, и повела Джека за собой.

— Это русская поговорка, — ответила я заинтригованному жениху.

— Очень странные вы, русские. Зачем женихов возить в кузове?

Я обернулась на него и, смеясь, дала свою трактовку собственному корявому переводу:

— Потому что женихов может быть много, а мужем станет только один. Если заслужит.

— Я не понял, балерина, это намёк? — насупился Джек. — У тебя всё же кто-то есть на примете? Ты же сказала «да»! И ты носишь моего ребёнка!

Я прошла в спальню, не отвечая.