|
Когда Жану было десять лет, бабушка решила постричься в монахини и поселиться в том же монастыре Пор-Руаяль, куда ушла еще раньше тетушка Агнеса. Отцы из Пор-Руаяля согласились бесплатно заниматься с мальчиком, уже освоившим азы французской азбуки в родном Ла-Ферте-Милоне. На долю святых отцов из Пор-Руаяля выпал более ответственный этап воспитания (позднее воспитателям, как бывает нередко, довелось испытать разочарование в результатах своих усилий). Жан Расин обучался позднее в коллеже в Бовэ, прошел класс философии в коллеже Аркура и начал писать стихи. По случаю женитьбы короля Людовика XIV Расин сочинил оду королеве – «Нимфа Сены», после чего обратился к писанию трагедий. Встревоженные тем, что воспитанник их вступает на греховную стезю театра, святые отцы отправили его в Юзе, подальше от суетного Парижа, но упорный юноша, затаив обиду на своих воспитателей, использовал это уединение для написания новых пьес, две из которых он поставил, как выражаются, «на театре», вернувшись для этого в Париж в 1664 году. Это привело к его разрыву с монастырскими воспитателями. В последовавшее десятилетие Расин написал множество трагедий, одна из которых («Андромаха») позволила ему одержать победу над его соперником Корнелем, стяжать славу и снискать благоволение короля. Он стал придворным, вел вполне светскую, рассеянную жизнь, получил от короля (совместно с Буало) положение королевского историографа и почти перестал писать драмы (разве что по личной просьбе мадам де Ментенон). И все же в конце жизни (в 1694 году) он написал «Духовные песнопения» и «Краткую историю Пор-Руаяля» (оба произведения ждали издания больше полвека), а также завещал похоронить его в монастыре Пор-Руаяль рядом с наставником его Амоном. Когда монастырь и его кладбище были разрушены и осквернены по приказу короля, вдова Расина перенесла останки мужа (что уж там она нашла?) в знаменитую церковь Сен-Этьен-дю-Мон (ту самую, что близ Пантеона, на горе Святой Женевьевы в Париже).
Маленький Ла-Ферте-Милон с достойной бережностью хранит память о своем великом сыне. В мэрии городка стоит великолепная мраморная статуя Расина, которую заказал знаменитому скульптору Давиду Анжерскому, а в 1820 году преподнес Ла-Ферте-Милону король Людовик XVIII. Как писал творец этой статуи, он был глубоко удовлетворен тем, что ему удалось «избавить автора «Андромахи» от всей ветоши той эпохи» и представить «человека, погруженного в глубокое раздумье». Стендаль восхищенно писал, что «благодарная эта статуя исполнена трагического размышления, которое молодой Давид дерзнул придать полуодетой фигуре». Властям маленького (и не слишком богатого) городка удалось спасти от разрушения и отреставрировать старинный расиновский дом и даже устроить в нем, пусть еще и не слишком пока богатый документами, музей Расина. Иные из документов открывают все же некоторые стороны творческой, духовной или разгульно-светской жизни драматурга. Очень любопытным представилось мне письмо монахини Пор-Руаяля тетушки Агнесы, которая, узнав, что племянник твердо решил связать себя с театром, порвала с ним всякие отношения и написала ему в 1663 году следующее: «Я с горечью узнала о том, что вы чаще, чем когда-либо, посещаете людей, которые всем, кто хранит хоть толику благочестия, представляются омерзительными… Заклинаю вас подумать о спасении своей души и, поглубже заглянув в свое сердце, осознать всю глубину бездны, перед которой вы стоите». Комментируя это музейное письмо отсталой и политически неграмотной тетушки-монахини, современные авторы лишь разводят руками: что с нее взять, с тетушки, и какое счастье (для великого французского театра), что молодой Расин не обратил внимания на этот лепет. Но вот, стоя над этим курьезным экспонатом из провинциального музея, я вдруг подумал о том, что ведь и сам я, после более или менее близкого знакомства с миром кино и театра, вряд ли пожелал бы своим детям стать киношниками или театральными работниками… Что же до пугающей тетушку «бездны», то понятно, что Расину не терпелось в нее погрузиться. |
